Погоня [журнальный вариант] (Сименон) - страница 2

В семьях собирались вокруг столов с жареными индейками и, возможно, с кровяной колбасой, приготовленной, как и та, о которой толковал Сомме, по семейному рецепту, передаваемому от матери к дочери.

Дети беспокойно спали в своих постелях. Родители крались к ним на цыпочках, изображая Санта-Клаусов, и оставляли подарки, которые будут обнаружены утром.

В ресторанах и кабаре каждый столик был заказан по крайней мере за неделю вперед. На Сене, на палубе баржи Армии Спасения бродяги и нищие выстраивались в очередь за рождественской добавкой.

Не появись на окнах наледь, дежурившие и не узнали бы, что на дворе подмораживает. В этой просторной, тускло освещенной комнате они были словно в каком-то особом, замкнутом мирке, окруженные пустынными кабинетами префектуры, здание которой стоит напротив Дворца правосудия. Не раньше чем завтра снова наполнятся бесчисленными людьми все эти кабинеты и коридоры, людьми, пришедшими за визами, водительскими правами и еще бог знает какими разрешениями и справками.

Во дворе, внизу, полицейские автомобили стояли в ожидании экстренного вызова, патрульные дремали на сиденьях.

В эту ночь, однако, не случилось ничего достаточно важного, что потребовало бы их вызова. Это было видно по крестикам в записной книжке Лекёра. В колонке, отведенной для пьяных, крестиков было около двухсот.

Пять случаев нападений с ножом. Два — возле Итальянских ворот. Три — в отдаленной части Монмартра, не на Монмартре «Мулен-Руж» и «Веселого кролика», а там, в Зоне, за которой когда-то около ста тысяч арабов прозябали в лачугах, сколоченных из старых упаковочных ящиков и рубероида.

Несколько детей потеряно в сутолоке, когда народ после мессы повалил из церквей. Но они вскоре были возвращены родителям.

В коридоре зазвучали шаги, и ручка двери повернулась. Все трое оглянулись одновременно, удивляясь, кого бы это могло принести в такую рань.

— Салют! — произнес вошедший, швыряя шляпу на стул.

— Какими судьбами, Жанвье?

Жанвье — детектив отдела, занимающегося расследованием убийств, — прошел прямо к плитке, чтобы согреть руки.

— Скука сидеть одному. А если наш убийца собирается сегодня сделать свое дело, здесь я узнаю об этом быстрее, чем где бы то ни было.

Он тоже дежурил ночью — в соседнем здании за углом.

— Вы не возражаете? — спросил он, берясь за кофейник. — Ветер на улице просто ледяной.

— Не думаю, что какие-либо новости для вас будут до восьми, — сказал Лекёр.

Он знал, что говорит, ибо последние пятнадцать лет ночами просидел здесь, за этим коммутатором, не сводя глаз с огромной карты, усеянной лампочками. Он знал по именам половину парижских полицейских, во всяком случае, тех, кто дежурил по ночам. В часы затишья им случалось, чтобы скоротать время, подолгу беседовать друг с другом по телефону. «О, это вы, Дюма… Ну, как там дома?..» Но хотя их было так много — тех, чьи голоса были ему знакомы, едва ли кого-либо из них он знал в лицо.