— Я тоже немножко умею, — смущенно возразил Борис, — я же был солдатом. Это просто последние дни были такие…
— Я вам всегда постираю что нужно, вы не стесняйтесь, — предложила Мариша.
Она опустилась в кресло у стола. Склонив голову, упершись подбородком в поставленные друг на друга кулачки, она глядела на него своими большими серыми глазами:
— Лиза мне все рассказала про вас. Она ушла, у нее сегодня ночная работа.
Ему было неловко надевать при ней сапоги, но она не видела в этом ничего неудобного.
— Расстреляли его? — спросила она. — Того офицера?
Борис утвердительно кивнул головой.
Она продолжала глядеть на него печальными глазами.
— Это хорошо, я тоже теперь могу убивать врагов, — промолвила она очень серьезно. — Я все думаю, думаю… Я теперь поняла. Есть такие люди, которые обязательно хотят жить на чужой счет, нашими трудами. Они считают себя самыми лучшими на земле, грабят, устраивают войны, убивают. Их нельзя жалеть. Это они убили Колю. Расскажите, как это было. Расскажите все — и про штурм и про то, что было потом…
Борис начал рассказ сбивчиво, но затем увлекся и запнулся только тогда, когда надо было сказать о гибели Николая. Но и это он преодолел.
Мариша слушала, не перебивая. Она не плакала. Прислушиваясь к своим чувствам, она с удивлением обнаружила в своей душе спокойную ясность, даже стойкость какую-то, словно в одну ночь из плаксивой девчонки превратилась в зрелого человека.
— Кто был этот офицер? — спросила она.
— Мой гимназический товарищ, — ответил Борис.
Она вздохнула и подперла щеку кулачком.
— Да, — сказала она как бы себе самой, — вы ушли от этих людей, вы не хотите быть с ними. И не надо вам больше к ним возвращаться. Это было бы очень нехорошо. — Она спросила, как старшая, более разумная и опытная: — Вам, наверное, бывает иногда одиноко?
— Бывает, — сознался Борис. Этой девушке он готов был сказать любую правду.
Она понимающе кивнула головой.
— Со мной это тоже бывало. — Она произнесла это так, словно у нее за плечами была долгая жизнь и она вспоминала какие-то давно прошедшие времена. — Это еще когда я только ехала сюда. Я ведь беженка. Проснулась раз в каком-то местечке одна, ни родных, ни знакомых нет, я испугалась… Коля говорил, что мы — добрый народ, но пиявки присосались, и надо быть злыми, чтобы их оторвать. В местечке, где я родилась, были в реке пиявки. Мы, девчонки и мальчишки, ловили их и давили. Это очень противно, но надо. Я теперь поняла, Коля меня многому научил.
— Мне сказали, что вы были его женой, — промолвил Борис.
Мариша кивнула головой: