Обедали в ресторане, на самой верхотуре башни; огляделись — пана Цюры возле нас не было — и вздохнули облегченно. Вдруг Калина спохватилась:
— О, моя сумка!
— Что? — не понял я.
— Кто-то увел мою сумку; никак, тот тип, он показался мне подозрительным.
— В ней что, военные тайны? — насмешливо спросил я.
— Нет, там более ценное: французские духи и бельгийская помада.
Приветливо улыбнувшись, Калину успокоил официант:
— Вы ее положили на окно?
— Да.
— Сейчас она к вам вернется; наша башня вращается, а столы стоят на месте.
Так и случилось, сумка вместе с подоконником «приехала» обратно, и Калина снова была весела и счастлива. После обеда женщины пошли осматривать лавки и киоски, которых тут хватало; Калина тоже устремилась за ними, а я с оставшимися туристами поехал в отель «Фоксгед Шератон», где нам вручили ключи от комнат, в которых мы могли отдохнуть до вечера.
Ужинали мы в ресторане «Квин Виктория», сели за столик, где уже сидело двое туристов, Пан Цюра увидев, что свободного места возле нас нет, досадливо крякнул и пошел дальше.
Вечерами в Ниагара-Фолс на улицах людей больше, чем днем, а мы приехали в субботу, когда по тротуарам катят целые толпы, и с ними даже нельзя разминуться, особенно у водопада. Ниагарцы не спешат рано ложиться спать, у них вечер — это день. Двенадцать часов ночи для них еще детское время, в такую пору люди только прибывают. И, глядя на эти толпы, веришь рекламе, что водопад ежегодно посещает 18 миллионов туристов. Нам с Калиной было хорошо даже среди такого множества людей. Мы забыли о пане Цюре, но ненадолго, вскоре он появился снова. Мы остановились у каменной ограды, откуда хорошо виден гигантский каскад воды, низвергающийся с огромной высоты, окрашенный разноцветными прожекторами в сказочные цвета, остановились полюбоваться вечерним водопадом и послушать, о чем рассказывала туристам женщина-гид:
— Когда-то индейцы бросали в водопад самую красивую девушку в жертву богу. В память тех красивых девушек назван корабль «Мейд оф ди Мист», который возит туристов под самый водопад, туда, где по преданию, бросали в воду несчастных.
В это время он и появился, мы почувствовали его приближение спиной, обернулись: точно, он, не торопясь, подходил к нам.
— Бросить бы его в водопад, — вздохнула Калина.
— Я бы это сделал с удовольствием, — согласился я.
— Почему-то издревле в жертву приносили только красивых и добрых людей, а злые и уродливые оставались жить и плодиться, — сказала Калина. — Неужели они такие кому-то нужны?
— Еще как нужны! — вздохнул я.
— Вы меня извините, что покинул вас, — приподнял шляпу пан Цюра, — но, оказалось, среди наших экскурсантов присутствует один мой старый недруг — коллега из русской белоэмигрантской газеты Вадим Привалов. Мы с ним всегда спорим, однажды едва не дошло до драки. Заговорил я сейчас с ним на ту же тему, что и с вами. И представьте себе, этот отпрыск мертвой царской империи до сих пор еще мыслит ее категориями. Знаете, что он сказал? Царь Петр I был великий царь для России, но он сделал ошибку, когда завоевывал прибалтийские страны. Он должен был поступить так, как сделал царь Иван с Новгородом: часть людей перебить, часть выселить, а вместо них пригласить людей с Московщины, тогда сегодня не было бы разговоров о каких-то там прибалтийских народах.