отрезала
она, —
я что-нибудь
придумаю.
— Беттина
подумала, что могла бы
на ночь
выставить
охранников за
дверь, но
что если Салем
откажется оставить еѐ одну? — Это будет стоить... пяти милостей.
— Одной.
— Трѐх, — торговалась она. Когда вампир кивнул, соглашаясь с еѐ условиями,
Беттина спросила. — Какой из шатров твой?
— Апартаменты убитого вампира. Ищи мой штандарт.
Дакийский переместился.
Беттина
устала, ей хотелось как
можно быстрее оказаться в
уединении
своей
комнаты.
Теперь, когда королевские
обязанности исполнены, ничто
не мешало ей
вернуться домой. Ничего, кроме неѐ самой.
Чтобы вернуться в замок Беттине всего лишь нужно совершить короткую прогулку
по извилистому темному переулку, заполненному толпами существ. Но ей эта прогулка
представлялась растянутой на сотни километров.
Она могла бы попросить охрану сопроводить ее до дома, но
королевство —
безопасное место. Еѐ просьба показалась бы, по меньшей мере, странной. Кроме того,
Беттина не хотела, чтобы посторонние знали о ее страхе. В Ллоре страх является
эквивалентом слабости. А слабость, в конце концов, приводит к смерти.
«Вокруг толпа людей», — уговаривала себя девушка, — «никто не нападет на
меня здесь». Но когда четверо Врекенеров напали на нее, она тоже находилась в
пределах слышимости толпы.
Беттина вспомнила, как собиралась той ночью на вечеринку с друзьями. «Ночная
дискотека в маковом поле — что может пойти не так?» — думала она.
Не смотря на то, что кости давно срослись, Беттина могла поклясться, что в такие
моменты как сейчас она все еще чувствовала боль от переломов.
Потирая руки, она сделала несколько неуверенных шагов, еѐ дыхание участилось,
тревога сжала грудь. Тревога и злость... на искалечивших ее Врекенеров. И на себя за то,
что стала лишь оболочкой прежней Беттины.
Раньше она была смелой и веселой. И даже представить себе не могла, что когда-
нибудь станет боязливой размазней.
Усилием воли она заставила себя сделать еще несколько шагов. Оказавшись возле
хорошо освещенной витрины, девушка застыла, чувствуя себя в безопасности.
Скоро найдется кто-нибудь, кто решит прогуляться вместе с ней. Обязательно. А
пока стоит подумать о чем-нибудь другом.
Пока она с притворным интересом разглядывала в лавке полку со статуэтками, ее
мысли вернулись к Дакийскому. Он вступил в турнир, чтобы завоевать ее — не ради
погони за славой и не потому, что был приговорен к смерти у себя дома.
Нет, видимо, он навсегда покинул свой дом ради нее.
Когда начался турнир, вампир стал единственным, кто признал, что сражается за
нее. Никто другой даже и не взглянул на Беттину. Даже Каспион.