— Эй, мамору, рыба-луна тебе на голову! Нельзя ли потише там, на мне! — время от времени возмущался Кит.
Тогда мамору ложился на спину Кита, покрытую мелкими ракушками, и смотрел в небо. Но потом, как будто что-то его кольнуло, подпрыгивал и снова принимался ходить взад — вперед, взад — вперед. Через несколько дней пути Кит устал возмущаться и отстал от беспокойного мамору: «Безголовая селедка! Что с него возьмешь? — подумал Кит. — Сколько я перевидал мамору — такого беспокойного вижу в первый раз!»
Кит, конечно, знал, что от этого путешествия зависит, обретет мамору имя и остров или станет небольшим гладким подводным камнем. И однажды его, наконец, выбросит на берег, но кто-то поднимет его и запустит по воде — бульк-бульк-бульк. Два или, если повезет, три раза он коснется воды, и снова исчезнет на глубине. А Киту, казалось, было все равно: рано или поздно он повезет нового искателя, и все повторится.
Взад-вперед, взад-вперед топотал мамору. Разные нехорошие мысли подбирались к нему, и тогда он отковыривал с китовой спины ракушки и кидал ими в мысли. Но они никак не отгонялись:
— А что, мамору, — говорила одна мысль, — если ты не узнаешь его?
— Вот, мамору, — злорадствовала другая, — надо было лучше учиться!
— Надо было лучше учиться, — не унималась третья, — как бы все было проще тогда!
Мамору зажимал уши и принимался топотать еще быстрее, отчего Кит только недовольно вздыхал. Но уже ничего не говорил.
Так они и плыли — огромный серый Кит и его маленький пассажир. Ростом мамору едва ли был выше воробья, хотя обычно будущие хранители никак не меньше взрослой вороны. Зато он точно мог похвастаться хвостом — длинным, в два раза длиннее его самого. Хвост и в самом деле был его гордостью и предметом зависти для остальных, короткохвостых мамору. Как все ученики, он носил форму — белую рубашку, подвязанную красным поясом и красные штанишки. Всё это, признаться, не очень сочеталось с зелёным цветом его тела, но выбирать не приходилось. Красный с белым отпугивал хищных птиц, которые не прочь были полакомиться молодыми мамору.
Под вечер Кит погружался в глубину на ночлег, а мамору доставал из кармана складную трубочку для подводного дыхания. Трубочка была длинная-длинная-предлинная, высотой с целое дерево! Мамору раскладывал ее, привязывал к хвосту, чтобы она случайно не уплыла, и ложился спать. Он глубоко дышал и ждал. Но сон никак не приходил. Тогда он расстраивался, вставал и продолжал топать по сонному Киту. «Это все потому что я думаю о сне, а не сплю! — размышлял мамору. — Но как мне быть, если я постоянно думаю о том, что я не сплю, когда должен спать!»