…Когда в 1837-м в Зимнем дворце случился пожар, то страже был отдан приказ: спасать из огня лишь самые ценные вещи.
Один из офицеров, оказавшись в апартаментах фрейлины Екатерины Ивановны Загряжской и увидев в незатейливой черепаховой рамке миниатюру, с изображенной на ней очаровательной женской головкой, не раздумывая, схватил безделушку. И позже на вопрос чиновника, ведущего реестр спасенному имуществу, — что побудило его взять столь незначительный предмет, безымянный спаситель воскликнул: «Я не мог оставить изображение такой редкой красавицы в добычу огню!»
После смерти Екатерины Загряжской семейная реликвия досталась ее племяннице Наталии Пушкиной. О дальнейшей судьбе единственного портрета красавицы баронессы неизвестно — стал ли он и впрямь «добычей огня», когда после октября семнадцатого полыхали по всей России дворянские усадьбы?
…Добрейшая Александра Степановна, сочувствуя печальной участи молодой женщины, проявила редкое великодушие: приняла чужестранку, а чуть позже и ее новорожденную дочь Наталию, в будущем Наталию Ивановну Гончарову, в свое семейство. Наталия осиротела рано, в шесть лет, и Александра Степановна заменила ей мать, уравняв в правах с родными детьми. Всю свою жизнь Наталия Ивановна вспоминала о приемной матери с чувством дочерней признательности.
Много позже именно Наталии Ивановне Гончаровой, урожденной Загряжской, и достанется по разделу между сестрами Екатериной и Софьей родовая ярополецкая усадьба.
В ней она проживет свои последние годы и будет похоронена в августе 1848 года, — неподалеку от имения, на кладбище Иосифо-Волоцкого монастыря.
В этот монастырь Наталия Ивановна каждый год пешком ходила на богомолье и проводила в молитвах и посте до двух недель. Щедрая прихожанка, она делала в монастырь богатые пожертвования. Набожной Наталии Ивановне и суждено было умереть здесь, в древних стенах, во время одного из паломничеств. Могила ее утрачена в тридцатые годы прошлого века — самые безбожные времена, в разгар борьбы с верой и церковью, когда по старым монастырским надгробиям в одночасье прошелся бульдозерный каток…
Безмолвны надгробные камни, и теперь уж никогда не узнать, где, на каком месте оплакивала свою потерю Наталия Николаевна…
В фамильной гончаровской летописи упоминается об одном необычном, почти мистическом случае — в спальне, куда вошла Наталия Ивановна, вернувшись из Москвы со свадьбы дочери, вдруг со стены сорвалось зеркало и разлетелось на мелкие осколки. «Не пройдет это даром!» — охнула Наталия Ивановна. Того печального предзнаменования она никогда не забывала, особенно уверовала в его силу, когда донеслась до нее горькая весть о гибели на дуэли поэта, ее зятя, которого она успела полюбить и привязаться к нему всей душой. Надев тогда черное траурное одеяние, она уж больше его не снимала…