«На Фурштатской, в доме Алымова»
В начале мая 1832-го чета Пушкиных перебирается на Фурштатскую: слуги перетаскивают в экипаж вещи, Александр Сергеевич бережно усаживает в карету отяжелевшую супругу. Наталия Николаевна на сносях…
Уже из новой квартиры Пушкин поздравляет свою тригорскую соседку Прасковью Александровну с рождением и крестинами внука:
«Кстати о крестинах: они будут скоро у меня на Фурштатской в доме Алымова. Не забудьте этого адреса, если захотите написать мне письмецо».
Квартира на втором этаже состояла уже из четырнадцати комнат с паркетными полами, кухней, людской и прачечной.
В доме Алымова в семействе поэта случилось радостное прибавление: родилась дочь Маша. Здесь Пушкин пережил все волнения, свойственные молодому отцу, и, как признавался друзьям, плакал при первых родах, и говорил, что обязательно убежит от вторых. С оттенком иронии и явного самодовольства сообщает он о счастливом событии княгине Вере Вяземской: «…Представьте себе, что жена моя имела неловкость разрешиться маленькой литографией с моей особы. Я в отчаянии, несмотря на все свое самомнение».
Сергей Львович, не раз бывавший в гостях у сына и невестки, — иного мнения. Отец поэта в умилении от маленькой Маши и своими восторгами спешит поделиться с дочерью:
«Она хороша как ангелок. Хотел бы я, дорогая Оленька, чтоб ты ее увидела, ты почувствуешь соблазн нарисовать ее портрет, ибо ничто, как она, не напоминает ангелов, писанных Рафаэлем».
Появление на свет Маши Пушкиной дало повод и для… злословия. «Пушкин нажил себе дочь, — замечает Энгельгардт, — Но стихотворство его что-то идет на попятную».
В доме на Фурштатской бывал и патриарх гончаровского рода дедушка Афанасий Николаевич. Будучи по делам в Петербурге, он ходатайствовал о получении субсидий для имения либо же о разрешении на продажу майоратных владений. И, конечно же, не преминул навестить свою любимицу Ташу. Поздравил внучку с новорожденной, положил той «на зубок» пятьсот рублей и крестил правнучку Машу.
Вслед за дедушкой еще одна «гостья» из Полотняного Завода «пожаловала» на Фурштатскую — «медная бабушка». Бронзовая статуя Екатерины Великой, назначенная Наташе в качестве приданого и потребовавшая в дальнейшем многих хлопот и Пушкина, и Наталии Николаевны, царственно «возлежала» во дворе дома Алымова (дом ещё именовался и по имени владелицы).
«Я хотел бы получить за нее 25 000 р., что составляет четвертую часть того, что она стоила… — обращается Пушкин к Бенкендорфу. — В настоящее время статуя находится у меня (Фурштатская улица, дом Алымова)».