Во дни, когда я правил как
Владыка Жизни
и Смерти, —
говорит Принц Который Был Тысячью, —
в те дни по просьбе Человека
вложил Срединные Миры я в море силы,
изменчивое, чьи приливы
и отливы неспешно пестовать
могли своим теченьем
рождение,
рост,
смерть...
Потом все это
препоручил я Ангелов заботам,
их пастырству назначив
Посты по Окоему, чтобы
руками их вершить судьбу течений.
И век за веком так мы
управляли и помогали
жизни,
обуздывая смерть
и направляя рост,
все раздвигая берега
и без того огромнейшего моря;
все новые и новые из Внешних
Миры короною венчала пена
творения.
И вот однажды,
кручиняся над бездной
просторной нового такого мира,
прекрасного на взгляд,
но мертвого, иссохшего,
без жизни ростка,
я нечто пробудил,
коснувшись поцелуем поднятой
волны до сна его.
И я испугался того, что проснулось,
набросилось,
из недр земных восстав,
напало на меня,
пытаясь уничтожить:
оно
переварило на планете всю жизнь
и впало в спячку,
затем проголодалось и заворочалось во сне.
Зачуя Жизни
течение, оно проснулось.
И коснулось тебя, жена моя;
и вот, не в силах
вернуть тебе я тело,
лишь дыхание сумел сберечь твое.
Оно пьет Жизнь,
как человек вино;
и все оружие, что было у меня,
я разрядил в него —
оно не умирало,
не упокоилось, хотя бы и на время,
нет, нет, оно старалось
уйти.
Я заточил его.
Воспользовавшись силой своих Постов,
построил поле
нулевых энергий,
как в клетку, заключил в него весь этот мир.
Оно способно было странствовать по царству Жизни,
опустошать за миром мир.
Его
необходимо было уничтожить.
И я пытался:
сколько попыток — и все неудачно.
Полвека целых
держал я в плену
его в безымянном мире.
Затем отброшены обратно в хаос оказались
Срединные Миры:
им не хватало моего контроля
над жизнью, смертью, ростом.
Безмерна боль моя была.
А новые Посты — как медленно они вводились!
Лишь я один заладить снова мог бы поле,
но Безымянным занят был,
и мне недоставало сил
удерживать в темнице эту тень и
поддержать Срединные Миры и Жизнь в них.
И вот, средь Ангелов моих
возрос росток раздоров.
Быстро
его я сжал —
ценою часть их преданности стала,
я знал об этом с самого начала.
Тебе, моя Нефтида,
не по нраву пришлось, когда отец мой,
рискнув навлечь гнев Ангела
Озириса,
вернулся
с окраины Живых Миров,
чтобы предаться высшей своей страсти —
разрушенью.
Да, не по нраву,
ведь Сет, отец мой,
величайший
воитель всех времен,
в ушедшие те дни был нам к тому же сыном,
был нашим сыном в дни те Марачека,
когда сломал я времени преграды,
чтоб заново прожить все времена
мудрости ради,
что в Прошлом.
Не знал я, что стану, когда время пошло назад,