В этом смысле вполне понятно звучит заключение группы исследователей, объясняющее упадок бихевиористских наук в Западной Германии в 60-х гг.: «Значительная часть количественных исследований, анализирующих поведение масс (включая модели потребления, предпочтение, отдаваемое на выборах тем или иным кандидатам, терпимость к политическим изменениям и т. д.), финансировалась или по крайней мере использовалась теми, кто пытается манипулировать массами в своих корыстных интересах» [26].
Милтон Рокич справедливо писал в 1968 г. по поводу «эзопова языка, которым пользуются в равной мере исследователи общественного мнения и журналисты, пытаясь защитить или закрепить ценности существующего статус-кво, прикрываясь при этом личиной объективного информирования общественности» [27].
Общепризнано, что большое влияние на американскую политику оказал союз опросов и телевидения.
В серьезном исследовании Мендельсона и Креспи «Опросы, телевидение и новая политика» большое внимание уделяется разрушению теории «ускоряющего» влияния опросов, т. е. теории, утверждавшей, что опросы, подавая того или иного кандидата как победителя или проигравшего, наделены самостоятельной функцией. Согласно этой теории, кандидат, оказавшийся популярным в результате первоначальных опросов, впоследствии наберет силу по принципу так называемого эффекта ускорения; соответственно набравшего малое количество очков во время первоначальных опросов постигнет обратная участь. Креспи и Мендельсон приложили немало усилий, чтобы показать нам, что эффект ускорения не так опасен, как его изображают, и их доводы кажутся убедительными. Но против политических опросов в том виде, в каком они существуют в США, можно выдвинуть куда более основательные обвинения: опросы узаконивают определенных кандидатов и определенные проблемы и соответственно выбивают почву из-под ног у других кандидатов и проблем, тем самым определяя содержание политических процессов в соответствии с их собственными, точно не установленными критериями.
Например, нас явно вводят в заблуждение, когда служба Гэллапа спрашивает: «Кто, по-вашему, из этих двух людей — Ричард Никсон или Губерт Хэмфри — способен быстрее решить проблему войны во Вьетнаме?»[28] Ведь уже в 1968 г. во время проведения опроса было совершенно ясно, что ни один из названных джентльменов не намерен был всерьез решать вопрос о вьетнамской войне. Постановка такого вопроса сама по себе вводит в заблуждение и искажает правильное восприятие действительности у большинства населения страны.