Тэмучжин не ответил. Он не в силах был смотреть, как Илак держит красную птицу. Вместе с Бектером он нырнул в низкую дверь юрты, к Оэлун и маленькой сестричке. Мать сидела в окружении сыновей. Они услышали, как отец зовет воинов посмотреть, что привезли ему наследники. Вечером будет пир. И все же почему-то неловко было смотреть друг другу в глаза. Радость отца много для них значила, но красная птица по справедливости должна была достаться Тэмучжину.
Вечером племя собралось вокруг костра. Горел кизяк, на огне жарилась баранина, кипели большие котлы. Сказитель Чагатай пел о том, как на красной скале были найдены два орленка, и его голос то поднимался до пронзительного визга, то падал до гортанного гудения. Молодые мужчины и женщины племени сопровождали песнь радостными криками, а Есугэю приходилось показывать всем любопытным птиц снова и снова, а те пищали, тоскуя по утраченному родительскому гнезду.
Мальчики, покорившие красную скалу, пили черный арак чашу за чашей, сидя в темноте у костра. Хасар стал бледным и молчаливым после второй, а Хачиун — после третьей — хрюкнул и медленно повалился на спину, чаша покатилась по траве. Тэмучжин смотрел на пламя, пока не перестал видеть все вокруг. Он не слышал, как подошел отец, да ему уже было все равно. Арак разогрел кровь, и Тэмучжину казалось, что по его венам течет радуга.
Подогнув под себя сильные ноги, Есугэй сел рядом с сыновьями. Халат, подбитый мехом, был надет на голое тело. Черный арак согревал Есугэя, к тому же он всегда говорил, что хану холод нипочем.
— Слишком много не пей, Тэмучжин, — сказал он. — Ты уже доказал, что достоин считаться мужчиной. Завтра я выполню отцовский долг — отвезу тебя к олхунутам, к племени твоей матери. — Тэмучжин бросил взгляд на отца, но тот не понял выражение золотистых глаз сына. — Мы посмотрим их дочерей, самых прекрасных на свете, и найдем ту, что согреет твою постель, когда у нее придет первая кровь. — И похлопал сына по плечу.
— И я останусь у них, пока Илак не вырастит красную птицу, — ответил Тэмучжин пустым холодным голосом.
Его дурное настроение перебило пьяное благодушие Есугэя.
— Ты сделаешь так, как говорит тебе отец, — отрезал хан и отвесил Тэмучжину крепкую затрещину, возможно, более крепкую, чем намеревался.
Мальчик качнулся вперед, затем выпрямился и в упор посмотрел на отца. Но тот уже потерял к нему интерес. Он повернулся к Чагатаю и поддержал его одобрительными криками, когда старик пустился в пляс, взмахивая руками, как орел — крыльями. Чуть позже Есугэй заметил, что Тэмучжин все еще смотрит на него.