Ева! Ева, хорошая девочка… Спускайся. Иди ко мне. Хорошая девочка. Иди ко мне. Иди… (Подходит к Еве.) Вот так. Тихонько. Спускайся, я тебе помогу. Спускайся. Вот так.
Он бережно снимает Еву с подоконника. Она стоит покачиваясь. ДЖЕФФРИ ведет ее к столу. Она безвольно подчиняется.
Иди сюда, садись. Вот так. Милая, милая, что ты придумала?.. Какой в этом смысл? Что ты хотела доказать? Ведь ты же… (Замечает записку, приколотую ножом к столу.) Господи, это что такое? (Читает.) О, нет. Ева, ты не должна думать так о… Я хочу… Что ты хочешь сказать — обуза для всех? Кто сказал, что ты обуза? Я никогда этого не говорил, что ты обуза…
Пока он все это произносит, ЕВА берет со стола кухонный нож и внимательно его разглядывает. Потом она встает, идет к буфету — причем ДЖЕФФРИ всего этого не замечает — и, немного выдвинув ящик, зажимает в нем нож таким образом, что острие высовывается наружу. Затем она отходит для разбега и поворачивается лицом к шкафу. ДЖЕФФРИ, увлеченный своими словами, бросает на нее случайный взгляд. ЕВА разбегается и с силой бросается к ножу. ДЖЕФФРИ в последнюю минуту угадывает замысел Евы и кидается ей наперерез. Он успевает схватить ее и снова сажает на стул.
Ева, ради бога, я тебя умоляю! Пойдем… (Он всматривается ей в лицо с тревожным видом.) Послушай, я сейчас позвоню доктору. Я скажу, что ты утомлена, что у тебя расстроены нервы. (Он идет к двери и едва не натыкается на нож. Резким движением выхватывает его из ящика.) Может быть, он что-то тебе выпишет, чтобы ты немного успокоилась.
Раздается звонок в дверь.
Кого-то еще черт несет. Я иду звонить доктору. Я вернусь через две минуты, хорошо? А ты посиди пока. Только не вставай, сиди тихо, как послушная девочка. (Открывает дверь и кричит в гостиную.) Ничего, что я вас оставил? Мне нужно позвонить по телефону…
ДЖЕФФРИ выходит.
Пауза. ЕВА заканчивает писать новую записку, очень короткую. На этот раз она придавливает ее к столу оказавшейся рядом жестянкой с кончервами для собаки. Она осматривается кругом, пока взгляд ее не останавливается на плите. ЕВА подходит к плите, открывает ее и с задумчивым видом заглядывает внутрь. Она достает из плиты кастрюлю; приоткрывает крышку, морщит нос от отвращенья и относит кастрюлю на сушильную доску. Потом возвращается к плите и вынимает из нее три решетки и множество разной утвари и хлама, скопившегося там за долгое время. Плита находится в крайне запущенном состоянии. ЕВА смотрит на свои руки, перепачканные сажей, и вынимает из ящика относительно чистое полотенце. Она аккуратно складывает его и выстилает им дно духовки. Потом ложится на пол и, примеряясь, засовывает голову внутрь. Она находит свою позу чрезвычайно неудобной и начинает вертеться, чтобы устроиться получше.