Максимыч посмотрел на камень, отвернулся и печально сказал:
— Вот так и с человеком бывает! Оторвется от людей и горюет свой век!
Вовка тоже взглянул на одинокий, затерянный в степи, камень и удивленно заморгал. Он отчетливо увидел два камня.
— Но там же был один камень, — сказал Вовка и помчался к Косте за биноклем. Долго крутил винты, стараясь получше отрегулировать, и вдруг подпрыгнул.
— Там, возле камня… Олег сидит!
— Иди ты! — Игорь вырвал у него бинокль.
Все по очереди подносили бинокль к глазам. Действительно, возле камня сидел Олег.
Побежали к Сергею Ивановичу. Тот встретил это известие очень холодно:
— Сидит? Ну и пусть сидит, не нянчиться же с ним. — И наклонился над чертежом, показывая, что разговор окончен.
Когда Олега выгнали, он даже почувствовал облегчение, потому что в душе ждал худшего.
С самого детства Олег привык к тому, что его защищают и оправдывают. Мама всегда твердила, что он трудный, нервный, но одаренный ребенок! Ему все прощали.
Обогнув озерко, Олег вышел на тропу, ведущую к поселку, и вдруг остановился. Там мамы нет. Ни защиты, ни помощи ждать не от кого!
— Ладно! — решил Олег, — здесь мне теперь все равно не жить! Пойду напрямик, выйду на станцию, сяду на любой товарняк и поеду, а там видно будет. Не пропаду!
Он шел и представлял себе. Вот он спрыгивает с товарного на большой станции. Спешат пассажиры. Какая-то дама в шикарной шубе, то есть нет, не в шубе, сейчас лето, но все равно — очень шикарная, в туфлях на пробке, роняет сумку вниз, на рельсы, а дама спешит, не замечает. Тогда он поспешно поднимает сумку и впрыгивает опять в товарный вагон. Он открывает сумку: пачки новеньких сторублевок распирают ее бока. Он рассовывает их по карманам. Начинается веселая жизнь. Делай что хочешь, езжай куда хочешь!
Он мечтал и верил, что все будет именно так, потому что, если не верить, незачем идти на станцию, а надо придумывать что-то другое или просто повалиться на эту пыльную, растрескавшуюся землю и завыть от тоски!
Степь только издали казалась родной. На самом деле она была покрыта каменистыми буграми и низинками, серыми от выступившей соли. Идти без дороги трудно. Олег надеялся — вот сейчас, за этим бугром, он увидит станцию или шоссе, которое ведет к ней.
Но за этим бугром виднелся другой и, казалось, им не будет конца. Олег начал уставать.
Вдруг он увидел отару белых, тесно сгрудившихся овец. Навстречу, исступленно лая, злобно ощерив пасть, рванулась огромная лохматая собака, но кто-то гортанно крикнул, она со всего разбега остановилась, присев на задние ноги, и спокойно пошла назад.