– Да, конечно, госпожа секретарь, – ответил Ван Зейдт. – Но зачем?
– Я выйду поговорить с ними. – Голос Гладстон дрожал от усталости.
Генерал уставился на нее, уверенный, что это просто неудачная шутка.
– Госпожа секретарь, возможно, они будут готовы выслушать вас через месяц… по радио или головидению. Через год, а то и два, они простят вас, если, конечно, воцарится порядок, а пайки окажутся достаточно щедрыми. Но только спустя века до них наконец дойдет, что именно вы их спасли… Спасли всех нас!
– Я хочу говорить с ними, – настойчиво повторила Мейна Гладстон. – У меня есть что им сказать.
Ван Зейдт покачал головой и взглянул на офицеров ВКС, которые наблюдали за толпой через смотровые щели бункера. Их лица выражали ужас и недоумение.
– Нужна санкция секретаря Колчева, – сказал Ван Зейдт.
– Нет, – устало возразила Мейна Гладстон. – Он правит империей, которой уже нет. А я – миром, который сама погубила. – Она кивнула преторианцам, и те извлекли из-под своих оранжевых в черную полоску накидок «жезлы смерти».
Ни один из офицеров ВКС не шевельнулся. Тогда Ван Зейдт умоляюще воскликнул:
– Мейна, следующий эвакуационный корабль пробьется!
Гладстон кивнула, но как-то рассеянно.
– Думаю, внутренний сад подойдет. На несколько минут толпа угомонится: отступление защитных полей собьет ее с толку. – Она огляделась вокруг, словно проверяя, все ли сделала, затем протянула руку Ван Зейдту: – Прощайте, Марк. Спасибо вам. Позаботьтесь о моих людях.
Ван Зейдт пожал ее руку. Гладстон поправила шарф, легко – словно на счастье – коснулась браслета своего комлога и вышла из бункера, сопровождаемая четырьмя преторианцами. Маленький отряд пересек вытоптанные сады и медленно двинулся к силовым стенам. Напиравшая с дикими воплями на фиолетовое заградительное поле толпа напоминала взбесившееся тысячеголовое животное.
Гладстон повернулась, подняла руку, словно для салюта, и приказала преторианцам отойти. Те поспешили отступить по развороченным клумбам.
– Давайте же! – сказал командир оставшихся в бункере преторианцев, указав на пульт дистанционного управления силовым полем.
– Пошли вы к черту! – четко произнес Ван Зейдт. Пока он жив, никто не коснется пульта.
Но Ван Зейдт забыл, что Гладстон все еще имела доступ ко всем тактическим цепям. Он успел заметить, как она подняла свой комлог… На пульте замигали красные и зеленые огоньки, внешние поля растаяли и тут же вновь возникли на пятьдесят метров ближе к зданию. Мейна Гладстон осталась наедине с миллионами осаждающих, отделенная от них только узкой полоской лужайки и завалами из бесчисленных трупов, с глухим шумом рухнувших на землю после передвижения защитных стен.