— Нет! НЕТ! — Мик валялся на полу в соплях и слезах, канюча и вымаливая пощаду с нескрываемым ужасом. — Не надо, не надо… Я никогда не думал так подставлять тебя, засаживать на двадцать лет… и убирать с дороги Меррея Бейлби тоже не моя идея… я только договаривался… Не убивай меня! Не стреляй! Я сделаю все… все!
Это был уже не Мик Форд, а сама воплощенная мольба о спасении, человек уничтоженный, растоптанный, совершенно раздавленный. Выразительное пятно начало растекаться по его брюкам и тонкий острый запах страха засмердил вокруг него. Но Поль был словно вырезан из мрамора. Прищурив глаза и тщательно прицелившись, он поднял пистолет и выстрелил. Затем повернулся спиной к распростертому телу и спокойно покинул паб.
Дочь Алли.
И его.
Его дочь!
Омытый светом нежданного, незаслуженного чуда радости, Роберт все еще не мог освободиться от объятий тьмы и обмана, и Эмма не готова была отказаться от чувств оскорбленности и обиды, сопутствовавших всей ее короткой жизни. Они тщательно взвешивали информацию, но с некоторой усталостью, словно враги, которым только что велели остановиться и пополнить свои запасы.
— Я долго был в коме, это может подтвердить кто угодно, — неторопливо заметил Роберт. — А когда наконец пришел в себя, последствия сотрясения мозга были столь тяжелы, что я едва ли сознавал, где нахожусь. У меня была ретроградная амнезия, так назвали это врачи. То есть я забыл все, что происходило со мной за несколько недель до несчастного случая. А мы были с ней знакомы всего несколько недель. — В его голосе звучала боль.
— Так вот что… — полувопросительно, полуподозрительно произнесла Эмма, — ты совершенно не помнил ее? Сплошное белое пятно?
— Не совсем. Большую часть своей жизни я не утратил. И какие-то фрагменты памяти о ней — тоже. На протяжении многих лет что-то вдруг пронзало меня, как нож — взгляд, улыбка, запах — но я никогда не понимал, что и почему. А порой, — он передернул плечами от досады, — порой я вдруг слышал музыку или что-то в этом роде и весь переполнялся беспричинным счастьем — я так ее любил…
Эмма не могла не поверить ему.
— Она тебя тоже любила, — проговорила она просто. — Ты был первым, о ком я от нее узнала, о ком мы говорили. Она назвала меня в честь твоей матери. А второе мое имя Лавиния. Эмма Лавиния Калдер — вот кто я. Ты этого никогда не знал.
— Назвала тебя в честь моей матери? — Роберт поднял брови от изумления. — Да откуда же она знала имя моей матери?
— Видела на могильном камне на церковном кладбище. Если бы я родилась мальчиком, то была бы Робертом Джорджем в честь тебя и твоего отца.