– Все сама, представляешь?!
…То чувствует она себя действительно очень хорошо. Я почти не помню ее такой – маленький был.
– Все глина! – Она сунула мне под нос раскрытый пакет со «Сдлой землей». Я глянул, и…
На секунду мне показалось, что бабушка просто нацепила этот пакет мне на голову. Но нет: пакет в одночасье стал огромным, как целый туннель. Я вверх ногами падал в этот пакет, как Алиса в колодец, а он все не кончался. По ощущениям – как будто ныряешь в холодную воду. По виду, словно эта холодная вода – в болоте или луже. Но если совсем честно, то болотом и лужей я себя успокаивал, а запах-то был, как из выгребной ямы на даче.
Я вынырнул, не успев испугаться, забарахтался в грязи (засасывало, да еще как!), выбрался на берег, на четвереньках отполз, сел отдышаться.
Место было знакомое: грязь, глина, пустые бутылки стоят рядком, как кочаны на грядке, и маленький покосившийся домик метрах в пятидесяти. Я видел его во сне. Надеюсь, хоть сейчас-то не сплю?
– Витек! – Из грязи показалась рука, слишком знакомая, чтобы можно было спокойно сидеть на бережку и любоваться пейзажем. Я вскочил, плюхнулся на грязь животом, схватил бабушку за руку, потянул… И получил ногой под дых:
– Не трогай, только хуже сделаешь!
Я обернулся: сзади стояли трое парней… Нет, не парней. Но они стояли. Хотя, по совести, им бы надо лежать на руинах сгоревшего дома и позировать журналистам из «Хроники происшествий». Лиц у них просто не было: черные обугленные кости с пустыми глазницами. Кожа на руках-ногах и даже остатки одежды все-таки имелись, но висели лохмотьями. Все, и кожа, и одежда, непонятно, что где. Они стояли на берегу, позади меня. Бабушкина рука окончательно ушла под грязь, и я даже голоса уже не слышал. Так и лежал на брюхе, не мог ни черта понять и ничего сказать.
– Она уже почти наша, – объяснил один, самый обгоревший. – Ты, если будешь вмешиваться, тоже сюда попадешь.
Меньше всего мне хотелось войти в эту дружную компанию живых скелетов, но еще меньше – оставлять здесь бабушку. Я даже выдавил кое-как:
– С чего вдруг?
– Мы вылечили, мы и забираем, – пожал ключицами второй скелет. Судя по голосу – девчонка. – Была бы у тебя бабушка, если бы ты сам о ней заботился. А так – извини.
– Ничего себе! А кто за глиной ездил, кто…
– Съездить – не великий труд, – поддержал ее третий скелет, самый маленький. – Ты вылечить попробовал бы! Знаешь, Любке какого труда это стоило!
– Любке?
– Мне, – объяснила девчонка, и вот тут я испугался.
Не знаю я, какого труда ей это стоило. И думать боюсь. Если спину моей бабушке вылечили три обгоревших трупа и теперь они хотят ее забрать… А я своими руками этому поспособствовал: сам съездил, сам привез глину…