Пауль нехотя сдался и отвернулся от туши. Они зашагали сквозь мокрые заросли, и вскоре ручей напоминал о себе лишь отдаленным журчанием.
Несколько раз Симону слышался за спиной шорох, словно ступал какой-то крупный зверь. Но всякий раз, когда он оборачивался, позади лишь плотными рядами стояли сосны и дождь капал с ветвей. К тому времени, как они вернулись к ложбине, где по-прежнему шумели крестьяне, от страха осталось лишь тревожное чувство.
И вонь разложения, въевшаяся в одежду.
Охваченные любопытством, Магдалена с Барбарой шагали по заставленной повозками ложбине. Платья их забрызгало грязью и нечистотами, то и дело сестры шарахались от ворчащих свиней и ревущих в страхе волов. Обозу, казалось, не будет конца.
– Ума не приложу, как они все в Бамберге поместятся, – простонала Барбара.
– Учти, это тебе не Шонгау, – напомнила ей Магдалена. – Вот побывала бы ты со мною и Симоном тогда в Регенсбурге… Там улицы шире, чем наша рыночная площадь. – Она нахмурилась: – Но ты права. Если так и дальше будет продолжаться, нам в Бамберг до заката не попасть, и крестьянам придется ждать под стенами. Завтра большая ярмарка, и каждый хочет быть первым. Потому все злятся и напирают.
Сестры семенили мимо бранящихся крестьянок с горами капусты, яблок и груш, мимо сидящих неподвижно конюхов и шумливых зажиточных крестьян, что телегами завозили зерно в город. Несколько раз перед ними выскакивали заблудившиеся козлята или телята.
Наконец они подошли к броду. Дождь взмутил воду, и множество ног превратили переправу в бурое месиво. Там столпились извозчики и крестьяне. Встав полукругом, они, похоже, рассматривали что-то лежащее на земле. Заинтригованные, Магдалена и Барбара протиснулись сквозь толпу, пока не пробились к самому берегу.
У Магдалены перехватило дыхание.
– Бог ты мой! – просипела она. – Что же тут случилось?
Перед ними в намытой волнами тине лежала оторванная человеческая рука. На ней еще висели клочья белой когда-то рубашки. Рыбы, похоже, объели кончики некоторых пальцев, на запястье виднелись разорванные сухожилия, но в целом рука неплохо сохранилась. Магдалена решила, что она пролежала в воде всего несколько дней – уж точно не дольше двух недель.
– А я вам говорю, это та самая зверюга! – заявил один из возчиков в толпе. – Эта рука – предостережение нам. Кто перейдет реку, того она и пожрет.
– Зве… зверюга? – переспросила Барбара, вытаращив глаза. – Что еще за зверюга?
Ей явно стоило больших усилий оторвать взгляд от жуткой находки.
– Ха, а ты до сих пор про нее не слыхала? – Другой извозчик в широкополой шляпе сплюнул перед ними в илистую воду. – В Смоорвальде