Симон с грустью смотрел на трясущегося викария. Он считал Себастьяна Харзее человеком властолюбивым и даже фанатичным. Но теперь чувствовал к нему жалость.
Такой болезни даже врагу не пожелаешь. Быть похороненным заживо, пока самого тебя пожирает безумие…
– Все это подробно описано в книгах Бартоломея, – сказал Фронвизер, покачав головой. – Хоть и разбросано по разным трудам и написано довольно мудрено, но все же… Я и вправду мог бы раньше обо всем догадаться.
– Это ничего не изменило бы, – пожал плечами Самуил. – Насколько я знаю, бешенство не поддается лечению.
Симон нахмурился:
– Ну, некоторые ученые советуют Георгиев ключ, что-то вроде освященного гвоздя – его раскаляют докрасна и потом прижигают место укуса. Другие верят в силу каких-то магических символов. Но это все, наверное, шарлатанство… Да, ты прав, спасения, скорее всего, нет.
Симон снова склонился над Харзее. Теперь викария лишь мелко трясло. Самуил вынул лупу и осмотрел ранку.
– Место укуса довольно маленькое, – сказал он наконец. – Это точно не волк и не собака. Лиса, скорее всего, тоже исключается… Может быть, крыса?
Фронвизер склонил голову и выругался про себя. Закончатся эти загадки когда-нибудь или нет?
– Возможно, – ответил он через некоторое время. – По-моему, в книгах упоминались летучие мыши. Но это надо посмотреть еще раз. И еще кое-что никак не выходит у меня из головы…
Он помедлил. Самуил закатил глаза:
– Только не тяни, прошу тебя, говори!
Заложив руки за спину, Симон пересек комнату, собираясь с мыслями.
– Довольно странное совпадение. Весь город помешался на оборотнях – и именно в этот момент викарий подхватывает бешенство и в глазах простого люда становится этим самым оборотнем. Будь это театральная постановка, то режиссер мог бы по праву гордиться своим сценарием.
– Уж не считаешь ли ты, что его заразили… намеренно? – спросил озадаченный Самуил. – Как если бы викария отравили?
Симон кивнул:
– Да, причем самой ужасной заразой из всех существующих. По крайней мере, такое возможно. Харзее ведь сам говорил, что его укусили во сне. Что, если кто-то запустил к нему в спальню больную бешенством крысу? Или летучую мышь?
Самуил еще раз взглянул на ранку через лупу.
– Не знаю, – пробормотал он. – Крысиные укусы я уже видел, они меньше. А укусы летучих мышей мне хоть и не доводилось видеть, но это, как мне кажется, тоже исключено.
– В общем-то, неважно, что это был за зверь, – ответил Симон. – Ведь теперь мы знаем…
В дверь постучали, и в комнату заглянула старая Агата. Вид у нее был взволнованный.
– Господа… – начала она.