Что же мне делать? Господи, помоги мне! Как мне поступить?
Бартоломей между тем поднял Георга. Тот стонал и передвигаться самостоятельно уже не мог.
– Идем! – крикнул Бартоломей и потянул Магдалену за платье. – Скоро тут все обрушится!
– Я… я не могу, – пробормотала она.
Пол под ногами нагревался все сильнее, в щелях плясали первые языки пламени.
– Ты должна! – Бартоломей подтолкнул ее. – Я вытащу вас отсюда. А потом вернусь и разыщу Барбару и отца. Я никогда…
В этот момент в одном из дверных проемов, окутанный дымом, возник еще кто-то. Он кашлял, но держался прямо. Спотыкаясь и отмахиваясь от дыма, неизвестный направился к ним, и в первый миг Магдалена решила, что перед нею призрак.
Но потом призрак заговорил, и она узнала его.
– Выбирайтесь, все трое! – прохрипел Иеремия. – Я знаю, где искать Барбару. И я вытащу ее – или не зваться мне палачом Бамберга. – Он прошел мимо них. – А теперь уходите; я знаю, что делать.
Где-то под ними начали рушиться первые балки.
17
2 ноября 1668 года от Рождества Христова, ночью в Хауптсмоорвальде
Симон сидел перед охотничьим домом, стиснув рукоять пистолета. Ветер между тем усилился. Со стоном гнулись верхушки сосен, и сквозь вой и свист невозможно было услышать, что происходит в доме.
С тех пор как Магдалена, Георг и Бартоломей влезли внутрь, прошло немало времени. Симон счел за лучшее спрятаться с Иеремией в зарослях ежевики и подождать, что будет дальше. Отсюда он видел весь дом и в случае чего мог…
Фронвизер задумался.
А что он, собственно, мог?
Он должен был остановить похитителя, если тот вдруг выберется из дома. Но как это сделать, Симону никто не сказал. Цирюльник с сомнением посмотрел на заряженный пистолет. Чтобы от этой рухляди был хоть какой-то толк, вероятно, придется встать прямо перед Зальтером… И даже тогда неизвестно, выстрелит ли он вообще.
Симон вздохнул и вытер с лица последние капли дождя. До недавних пор с ним был хотя бы Иеремия, но и тот все больше замыкался в себе. Старик то и дело устремлял взгляд на обветшалый дом, временами качал головой и что-то бормотал одними губами. Казалось, он над чем-то усиленно размышляет. Раз или два сквозь завывания ветра до Симона доносились со стороны дома приглушенные крики. Что же там творилось? Может, ему самому сходить и проверить? И вообще не следовало отпускать туда Магдалену! Но если его жена что-нибудь вобьет себе в голову, отговорить ее было чрезвычайно трудно.
Скорее даже невозможно…
Когда Симон уже решил подобраться ближе, из некоторых окон неожиданно повалил дым. Снизу, у самой земли, показалось красноватое зарево.