возможно, он мертв
…или, быть может, все это Нортону только снится.
Однако у него не было времени выяснить, что же происходит на самом деле. Не желая терять напрасно драгоценные минуты, он отвернулся от закрытой двери.
И тут что-то стремительно мелькнуло по коридору мимо него. Маленькая темная фигурка, не доходящая Нортону даже до колена, но передвигавшаяся на двух ногах, как человек.
Кукла.
Не желая думать об этом, Нортон сосредоточил все мысли на том, что видел в окно. Он торопливо прошел по коридору к лестнице, не обращая внимания на загадочные звуки, которые неотступно следовали за ним в полумраке.
Нортон сбежал вниз, перепрыгивая через две ступеньки. На лестнице звучали и чьи-то другие шаги, но он также не обращал на них внимания.
Разумеется, входная дверь оказалась заперта, но Нортон знал, что так оно и будет, и, быстро подергав ручку, чтобы успокоить свою совесть, он направился по погруженному в темноту коридору мимо обеденного зала, кухни и кладовки в кабинет. Воздух был холодный, но с Нортона пот катил градом, и вызвано это было по большей части нервным напряжением, а не страхом. Если б ему было известно, где спят Дэниел, Сторми и Лори, где находятся их комнаты, он попробовал бы их разбудить, но так у него не было времени разыскивать их. Дом был чересчур большим, а упускать такую замечательную возможность было нельзя.
Можно будет вернуться за ними потом, чтобы спасти.
Спасти?
Кого он пытается обмануть? Нортон прекрасно сознавал, что с его стороны это чистой воды самообман. В настоящий момент им двигала одна только трусость, и, несмотря на его возвышенные моральные принципы, несмотря на высокопарные речи о принесении в жертву индивидуальных устремлений ради общего блага, как только его хорошенько прижало, он оказался в точности таким же, как и все остальные. Хорошим нацистом. Готовым спасти собственную шкуру ценой других. Проклятье, любой ценой.
Нортон ускорил шаг.
Он разыгрывал из себя адвоката дьявола, принял сторону Биллингса, защищая стоящую перед Домами цель, предлагая остальным смириться со своей участью, принять на себя обязанности, назначенные судьбой, потому что они были отобраны для важной работы – не только спасти мир, но и защитить структурную целостность вселенной. Неужели все эти разглагольствования были не более чем попыткой увидеть хоть какие-нибудь светлые стороны в безнадежной ситуации? Нортон так не думал. Он искренне верил в то, что говорил, – ну, если не во все, то хотя бы в часть. Но в то же время он вынужден был признать, что перспектива бегства, возможность вырваться из тюрьмы наполнили его радостью и надеждой, каких он не испытывал… уже много лет.