Меган ждала. Баджи неуверенно добавила:
— Иначе можно очень серьезно заболеть.
— Но ведь прошло меньше трех недель.
— Я знаю, но вам нужно поберечься, мисс. И вы должны простить себя. — У Баджи печально опустились уголки рта. — А что будет с мисс Кристин? Вы должны приложить усилия, мисс Меган, должна снова стать сильной. Для этого надо поменьше думать и побольше отдыхать.
Меган опять вернулась в постель.
Баджи немного успокоилась, она поправила одеяло. Ее большие руки были мягкими, гораздо мягче, чем Меган воображала по своим воспоминаниям, которые насчитывали уже много-много лет.
— Когда вы чересчур уходите в себя, вы теряете над собой контроль. — Баджи опять тревожно посмотрела на нее.
— Что толку об этом говорить? Я все равно ничего не могу поделать с собой, — Меган пожала плечами.
Меган знала, что никто не сумеет изменить ее сознание, и понимала, что все уговоры Баджи напрасны. Меган видела, как шевелятся бесцветные губы Баджи, видела линию ее квадратных плеч, туго обтянутых платьем, но сознание не впускало в себя слова, произносимые ею.
Меган вздохнула и закрыла глаза.
Баджи снова сказала:
— Вам будет лучше, если вы сегодня спуститесь к обеду вниз. Пожалуй, вы слишком долго оставались здесь.
— Но ты только что говорила мне об отдыхе.
— Необходимость отдыха вовсе не значит, что вы должны оставаться здесь навсегда.
— Два дня — еще не навсегда, Баджи.
— Это может стать обыденностью. Вы можете отвыкнуть от людей. — Баджи обняла ее за плечи и встряхнула. — Ну-ка, посмотрите на меня.
— Ты — как Силия. Вы обе не хотите оставить меня в покое!
— Но кто-то должен взять вас в руки, раз вы не можете справиться с этим в одиночку, — заявила Баджи.
Баджи и все остальные, конечно, правы, подумала Меган и решила переодеться к обеду. В ее жизни потери и смерть встречались слишком часто, и слишком часто она поддавалась печали, взваливая непомерную ношу горя. Да, она научилась переносить свою печаль в одиночку. Но теперь требовалось научиться преодолевать ее, не подчиняться ей до конца. Не будет печали, не будет страха, — неожиданно решила для себя Меган.
Она надела голубое платье с пышной юбкой и узкой талией. Она заколола свои бронзовые волосы в мягкий пучок и нанесла пару мазков грима. Ее большие карие глаза смотрели на нее из зеркала, и в них появился блеск, как в маленьких сапфировых серьгах, принадлежавших ее матери, которые она вдела в уши.
Кристин как-то сказала:
— Это несправедливо, я тоже хочу ее помнить. Почему воспоминания о маме только у тебя одной?
— Тут уж никто ничего не может сделать, — ответила тогда Меган, привыкшая исполнять все желания Кристин, даже те, которые казались невыполнимыми. Но на этот раз она была права.