– Сначала телефон, – заупрямилась я. – На один звонок имею право! Где моя сумочка?
Володя пожал плечами, а Миша деликатно подсказал:
– Наверное, там, где вы ее положили.
– Нигде я ее не положила, – проворчала я и заглянула под стол, мне казалось, что сумочка должна быть именно там. – Она сама улетела куда-то.
Стрешнев с Мишей переглянулись, и беспокойство за состояние моего рассудка отразилось на их, мгновенно ставших озабоченными, лицах. Только юный Сережа, не отвлекаясь на незначительные, вроде состояния моего здоровья, мелочи, старательно завертел головой.
– Вот эта, что ли? – он поднял сумку с пола и протянул мне.
– Спасибо! – я даже привстала, обрадовано, выхватила у него сумку и тут же, со стоном, рухнула на пол. – Черт!
– Эй, Ритка, ты поаккуратнее прыгай, – придержал меня за плечи Володя.
– Да уж, – я сглотнула неожиданно появившуюся во рту горькую слюну. – Похоже, резкие движения мне сейчас противопоказаны.
Я опустила сумку на колени, плавно открыла замок-молнию, не менее плавным движением достала из кармашка телефон и мягко нажала на кнопку вызова. Гошкин номер у меня всегда стоит первым. Напарник отозвался сразу. Не думаю, что он держал телефон в руке, но звонка моего явно ждал, причем ждал давно и успел начать нервничать. Это было ясно потому, что вместо дружелюбного «привет» или нейтрального «алло», я услышала резкое: «Ну?»
– Гоша, ты только не сердись, пожалуйста, – успела сказать я, после чего Володя ловко выдернул телефон из моих слабых пальцев.
– Да уж, ты, пожалуйста, не сердись, – заговорил он, на редкость, по-моему, противным голосом. – Не теряй время напрасно, а приезжай побыстрее к нам.
После короткой паузы, Гошка громко, так что даже нам было слышно, спросил:
– Стрешнев, это ты что ли, дурью маешься?
– Это я, – с достоинством ответил Володя. – Но я не дурью, по вашему, господин Брынь, вульгарному выражению маюсь, а выполняю свои непосредственные служебные обязанности. Вам ясно?
– Нет, – коротко и все так же громко ответил Гошка. – Что там с Риткой? Она в порядке?
Володя бросил на меня оценивающий взгляд и поджал губы.
– Что считать порядком. Голова у нее цела.
Короткий, но мощный залп, вылетевший из трубки, произвел впечатление на всех. Володя счастливо заулыбался, Миша удивленно приподнял брови, а у юного Сережи порозовели скулы. Я же только пригорюнилась. То ли еще мне предстоит услышать.
Гошка, облегчив душу, продолжил разговор:
– Говорить она может?
– Вполне, – заверил его Стрешнев.
– Ну, так дай ей трубку! – снова рявкнул Гоша.
– Нет проблем, – снова лучезарно заулыбался Володя, возвращая мне мобильник.