— Придется потерпеть до следующего раза. Дело в том, что ваша камера сейчас занята.
Без особых церемоний Даниель Ролан указал на лестницу, ведущую к кабинетам. Мы поднялись чуть ли не на мансардный этаж здания, где у следственного судьи имелось нечто вроде гарсоньерки, служившей ему и рабочим кабинетом, оконце которой смотрело прямо на Тур Дорлож и Тур де Монтгомери, и в придачу на две из четырех башенки Сен-Шапель.
— Нашему достопочтенному графу пока что незнакомо сие милое прибежище, месье Кокеро, — дружески отметил Даниель Ролан, приглашая нас сесть. — И то, что вы сейчас оказались здесь, вероятно, может быть прихотью судьбы. Если бы не месье граф, ни за что бы вам здесь не сидеть. Позвольте мне уж говорить без обиняков.
— Да-да, я уже намекал месье Петрусу на то, что может случиться так, что вам потребуется его помощь. Но сейчас прошу вас, месье Ролан, вы уж не интригуйте меня более, поведайте, как складывается обстановка?
— Элен на свободе, цела и невредима.
— Безмерно благодарен вам и вашим коллегам.
Граф де Карно едва слышно произнес эти слова, но в глазах его вспыхнул огонь. И все же слишком уж долго дожидался он благой для него вести, чтобы не расчувствоваться. Слезы тут же смыли всю напускную светскость. Как и любой отец, который услышал от полиции, что дочери ничто не грозит, этот человек с плачем шумно высморкался в носовой платок.
Даниель Ролан, с чувством выполненного долга откинувшись на спинку кресла, горделиво и раздумчиво потирал выступавший вперед подбородок. Лишь усталые глаза оживились на мгновение, от чего он как будто помолодел. И все же мне казалось, человек этот не производил впечатления вполне и окончательно удовлетворенного счастливым исходом дела. Что, впрочем, не помешало ему предложить нам обмыть добрую весть несколькими рюмочками коньяку.
— Если есть повод, почему бы не поднять за это бокал. Итак: за Элен, за графиню де Карно! Двести восемьдесят семь дней ее вынужденного заточения миновали!
— У вас… такой вид, месье Ролан, вид человека… лишенного иллюзий, что ли.
— Вот что, граф, ваша дочь сейчас в Шампани, в Энерне, именно там ее и освободили. Сегодня, в половине четвертого утра. Ее просто выкинули из кареты, но прошу вас — не понимайте сказанное мной слишком уж буквально. Она лежала на земле связанная, с заткнутым ртом. И, по ее же словам, это был единственный момент, когда с ней обошлись бесчеловечно. Исходя из этого…
— …вы и до сих пор не можете с определенностью сказать, кем являются похитители и где они укрывали Элен. Из чего в свою очередь следует, что и о судьбе денег, выплаченных мной похитителям, вам также ничего не известно. Понимаю вас.