А что же Мария Тереза? Пошатываясь в объятиях графа, она мужественно вынесла два или три круга, однако желудок ее бурно запротестовал, и недавние деликатесы легко угадываемым способом перекочевали в одну из стоявших на полу ваз.
На следующий день всем нам было ужасно не по себе, еще день спустя Мария Тереза снова отправилась к Филиппу, а на третий день, если вести отсчет от знаменательного ужина, в сопровождении аббата выехала давать концерты в Гавре, Амьене и Руане.
Карнавал и начало весны в тот, 1823 год совпали по времени. Перед тем как отъехать в Эльзас, мне предстояло сдержать данное мной мадам Бершо обещание — пообедать вместе. Мы с ней пребывали в самом лучшем расположении духа, я — по причине, как мне тогда представлялось, счастливой влюбленности, а мадам — поскольку я все же сдержал слово. Наслаждаясь первым весенним теплом, мы шатались по улицам, заполненным вырядившимся кто во что горазд, хохочущим и дурачащимся народом. Детвора, разложив у площади Мишель и городского морга костерок, под театральные завывания предавала огню самодельную куклу, изображавшую короля.
— А королев вы не сжигаете? — в шутку осведомилась у них мадам Бершо. — Одних только мужчин, значит.
— Нет, женщины больше тонут, как вон та толстуха, что лежит в морге.
Нет, не я, а мадам Бершо была инициатором того, чтобы мы заглянули в морг. В конце концов, чем мы хуже туристов, которых водят сюда поглазеть. Да и к тому же в карнавальный день совсем неплохо будет лицезреть смерть. Исключительно из сочувствия к ее хвори я согласился на это предприятие.
Неопознанные трупы лежали за деревянной решеткой на почерневших нарах головой к стене. В особых сковородах жгли травы, распространявшие приятный аромат, — заглушить жуткий смрад тлена, исходивший от покойников. Несмотря на это, здесь как-то не возникало желания дышать полной грудью. Еще не успевшее просохнуть и похожее на балахон одеяние утопленницы, той самой «толстухи» — женщины лет пятидесяти, — висело на вколоченном в стену гвозде.
— Нет, я бы ни за что не пошла на такое, — резюмировала мадам Бершо.
— На что? Не стали бы бросаться в воду?
— Не стала бы. Лучше уж яд проглотить.
— Это, как правило, смерть в жутких муках. И обычно доза оказывается слишком малой, да и качество нередко оставляет желать лучшего, к тому же большинство этих грешных бедняг перед тем, как распроститься с жизнью, предпочитают обильно выпить и закусить.
— Правда? А как же в таком случае надежнее всего?
Поджав губы, я смерил мадам Бершо неодобрительным взглядом. Меня не тронул даже ее приступ кашля. И хотя я никогда не причислял себя к суеверным людям, мне показалось кощунственным и легкомысленным всерьез обсуждать наиболее безотказные способы отправиться на тот свет. Однако мадам Бершо, судя по всему, намеревалась развивать тему дальше.