Ваза эта стояла на горячем от зноя столе из серого пластика. Рядом аккуратно стопочкой были сложены деловые бумаги. И над ними возвышалась Ваза, тонкая и высокая, словно маленький настольный небоскреб.
«Господи, жара невыносимая» — тягуче проговорила первая роза и зевнула. (Это выглядело так — едва дрогнул один ее желтый лепесток) — «Хоть бы вазу с солнца что ли убрали, мы же как пить дать тут зачахнем».
«Ой, и не говори», согласилась вторая роза и устало потянулась, выпятив вперед два округлых томных лепестка, похожих на упругую девичью грудь, убранную в шелк. Вторая роза была характером попроще, да и жару переносила легче.
«Ой, аспирину бы сейчас, аспирину», простонала первая роза и беспокойно поболтала в воде онемевшим от неподвижности стеблем.
Третья роза молчала. Теплый розовый свет ласкал ее сомкнутые веки-лепестки: роза еще не распустилась. Она чувствовала, как по всему ее телу словно бегали иголки. Впрочем, чему удивляться: вот когда она распустится и раскроет лепестки, то увидит, что все ее тонкое тело-стебель покрыто острыми колючками.
«Фу», произнесла в этот момент первая роза и посмотрела на себя вниз. — «Какие у меня волосатые ноги. И какое здесь ужасное обслуживание. Ничего нет, чтобы женщине привести себя в порядок».
По секрету, чтобы не расстраивать первую розу, скажу вам, что стебель у нее был расщеплен надвое, поэтому ей казалось, что она обладает такой роскошью как ноги. Только ноги (то есть расщепленный стебель) — это приговор для цветка. Но какой дурак скажет умирающему, что его часы сочтены, тем более если это роза…
…В комнату вошел юноша с длинными черными волосами, убранными в хвост. Открытый лоб, насупленные черные брови, два карих глаза как два взбудораженных шмеля. Это от недосыпа.
Молодой человек расстегнул на груди черную байковую рубашку. Две розы не могли не заметить, что эта мужественная грудь просто создана, чтобы приложить к ней головку, и непроизвольно потянулись к юноше. Он же, ни о чем не подозревая, взял с полки книгу и забрался с ногами на мягкий желтый диван возле окна, подложил под голову маленькую пухлую думку и углубился в чтение. Через несколько минут юноша приподнялся, толкнул ладонью створку окна. В комнате посвежело. Две розы не спускали взгляда с юноши.