Сергей задержался в поле. В темноте, возле своего двора, спотыкаясь о камни, он ругал брата: ведь сколько раз говорил ему — убери… Потом нащупал в калитке щеколду, дернул за нее и прошел во двор. Постоял немного — и прошагал к амбару: раньше в нем хранили зерно, а теперь в теплые дни обычно в амбаре спал брат.
Дверь открыта, а Ивана нет. Сергей оглядел дверь, поднял кем-то брошенную не к месту доску. Будить жену и мать не хотелось, решил лучше подождать загулявшего брата — вошел в амбар и, оставив дверь открытой настеж, сел на лежак. «Опять, наверное, возле Староверовых, — подумал Сергей, и досада взяла его, — а утром не добудишься и в поле как разваренная рыба».
Не выдержал, вышел во двор. Небо с востока светлело и, казалось, было ниже; редкие звезды гасли на глазах.
После смерти отца Сергей считал своим долгом держать брата в руках. А вот попробуй, вдолби ему — если мать за него горой! Чуть что: ты уж, Сережа, его не обижай! Все смотрит на него, как на маленького…
Долго ждал Сергей брата. Уснуть бы — да сон не шел. Загорланили петухи. Петухи горланят, а его все нет. Сергей не на шутку сердился. Вот уж, студентишка. Не надо было брать его к себе на практику. И не хотел. Уговорила мать, да и Надя ей помогла. Зачем послушался?
И вдруг из сада появился Иван. В трусиках и босиком. Одежду нес в руках. Увидев Сергея, оробел. Молча стал развешивать на бельевой веревке штаны, рубашку, пиджак.
— Опять угораздило, — сказал Сергей. — Насколько я помню, в прошлый раз что-то было подобное. Смотри, Иван, — скоро на тебя собак спустят.
— Ну, чего пристал… На этот раз я сам влетел. Поскользнулся…
— Шалопай ты, шалопай, — ухмыляясь, продолжал Сергей. — И чего ты к ней привязался? Ну, девчонка, как всякая девчонка…
— А ты чего к Наде привязался? — перебил сухо Иван и пошел к амбару: ему чертовски хотелось спать.
Сергей постоял немного во дворе и тоже пошел в амбар.
— Подвинься, я лягу с тобой, — сказал Сергей уже добродушно.
— Сереж, слушай, почему нас ненавидит этот Кузьма?
— А ты откуда это взял?
— Как откуда? Мы ему, что кость в горле. Злее мартьяновского кобеля Кузьма…
— Так ты… Из-за Кати.
— При чем тут Катя? — И Иван сердито отвернулся к стенке.
…Помнит Сергей времена, когда неразлучными были отец и Кузьма Староверов. Вместе фронт прошли.
— С Кузьмой у нас все пополам, — не раз хвалился отец, — и хлеб, и табак, и сама жизнь… Кто с нами Мазурские болота прошагал, знает ей цену.