– Да ну! Неужели?
Джек улыбнулся.
И на душе у него, казалось бы без всякой видимой причины, вдруг стало легко и свободно. Впрочем, с Рейчел ему всегда было легко и свободно. Тем более, сейчас он как никогда нуждался в таком вот задушевном разговоре. Джек и забыл, когда в последний раз так общался с людьми. Он сделал знак официанту.
– Хочешь еще пива?
– Почему бы и нет?
Стало легче дышать, дневная духота спала, солнце уже не палило. Облепленные песком, изнуренные жарой, взрослые на берегу собирали ведерки с лопатками, пляжные полотенца и корзинки с едой и потихоньку тянулись в сторону дома, ужинать.
И снова Джек вспомнил о Кейт. Способен ли он избавиться от своего разочарования, способен ли понять, что она тоже может ошибаться и тем не менее оставаться достойной того, чтобы войти в его жизнь?
Они всё сидели, попивали пиво, любовались бескрайним морем, чистым до самого горизонта.
– Как думаешь, я нравлюсь Кейт? – спросил он после долгого молчания.
Рейчел покрутила тарелку в поисках еще не уничтоженной клешни краба.
– А почему бы тебе не спросить об этом ее саму? Сразу все и узнаешь, – проговорила она, лукаво сверкнув глазами. – Но сначала, дружок, тебе нужно побриться.
Бёрдкейдж-уолк, 12
Лондон
3 марта 1937 года
Милая Рен!
Спасибо тебе, дорогая моя! Обещаю, это в последний раз, и я ужасно, просто ужасно благодарна тебе! До чего же глупо все получилось. Мы отправились развлечься вместе с Энн, а потом я вдруг обнаружила, что она куда-то исчезла, оставив меня в казино вместе с Донни, Джоком и Пинки. Страшно признаться, сколько денег я проиграла. Правда, Джок сказал, что он за меня заплатит, но… Дорогая моя! Разумеется, Джок не дал мне ни пенни. И без твоей помощи я оказалась бы совершенно в безвыходной ситуации.
А потом мы отправились к Донни чего-нибудь выпить, хотя мне, по-хорошему, следовало бы отправиться домой, но я уже просто не могла остановиться.
Конечно, во всем виноват этот Пинки. Вечно он сбивает приличных людей с пути истинного.
Я ясно дала понять всем, что ничего подобного со мной больше никогда не случится. И теперь я сама себя ненавижу, чувствую себя такой несчастной, такой жалкой, что не могу двинуть ни рукой, ни ногой.
Ну скажи, почему я совершаю столько поступков, о которых потом даже вспоминать противно? Почему?
Д.
* * *
Охранник придержал перед Кейт дверь, и она вошла в прохладный выставочный зал «Тиффани», спроектированный в стиле ар-деко.
– У меня назначена встреча с Сирилом Лонгмором, – сказала она.
Охранник объяснил, что ей нужно на третий этаж. Кейт поднялась, там ее встретил еще один служащий, позвонил, и наконец по узенькой лестнице к ней спустился сам мистер Лонгмор. Это был немолодой худощавый мужчина в очках и с редеющими седыми волосами.