У Джессики засосало в желудке. Она уже знала, что последует дальше. В жизни куртизанок, проституток и шлюх были вещи, которые не менялись никогда.
— Я тоже подошел, — продолжил Марк. — Я хотел посмотреть, что там, — ну конечно же. В свертке оказался ребенок — крошечный, сморщенный, красный ребенок. Должно быть, ему было всего несколько часов от роду.
Он снова замолчал. Солнце закатилось, напоследок обведя холмы красной линией.
— Даже умирая с голоду, в полном отчаянии, без крыши над головой, я знал, как правильно поступить. У нас с братом не было ничего, мы были абсолютно бессильны, но все же мы имели больше, чем это несчастное дитя. Мы могли сделать хоть что-то. И насколько я знаю Смайта, он непременно сделал бы это. — Его рука сжалась в кулак. — Я понимал, как должен поступить. И еще я очень хорошо понимал, что, если сейчас подниму этого ребенка, мой брат ни за что не позволит ему умереть с голоду. Скорее умрем мы оба. И поэтому я ушел. И ничего ему не сказал.
Повисла еще одна пауза.
— Но вы же не можете винить себя за это. Сколько вам было лет?
— Достаточно, чтобы отличать плохой поступок от хорошего.
— Четырнадцать? Пятнадцать?
— Десять.
Джессика зажала рот рукой и больно прикусила палец. Десятилетний мальчик, умирающий с голоду на улице!
— В тот же день приехал Эш. Я настоял на том, чтобы мы вернулись в тот переулок, но ребенка там уже не было.
— Вам было десять лет. Вам нечем было его накормить. И в любом случае такому крошке нужно было грудное молоко, а не ваши последние корки хлеба.
Марк ничего не ответил.
— И скорее всего, ребенка там не было потому, что кто-то подобрал его и отнес в приют.
— Но я не подобрал. Каждый раз, когда на меня находит искушение — а с тех пор это случалось тысячи раз, — я вспоминаю этот никому не нужный, выброшенный, живой сверток. Я думаю о женщине, оставившей свое новорожденное дитя на куче мусора. Но еще больше я думаю о том, как одинока она была. И о мужчине, которого в том переулке не было. И я не собираюсь стать этим мужчиной.
Рука Джессики, сжимавшая его локоть, скользнула ниже. Она нашла его пальцы и стиснула их.
— Я понимаю, — сказала она. Он заработал свой титул много лет назад.
Он сжал ее ладонь в ответ. Его рука была живой и теплой.
— Вот это я и имею в виду, когда говорю, что я не святой.
— Вы гораздо лучше, сэр Марк.
Он поймал ее другую руку и повернул Джессику к себе. Их пальцы переплелись. Уже почти стемнело, и Джессика не могла разобрать выражения его лица.
— Нет.
— Да.
— Да нет же. После того, что я вам рассказал, вы уже обязаны