была придумать остроумный ответ — ведь она хотела соблазнить его. Но как она могла добиться своей цели, если обычное прикосновение заставляло ее вздрагивать? Кроме того, она провела много месяцев в каком-то черном, страшном тумане. И это странное ощущение, этот едва заметный трепет где-то глубоко внутри, принадлежало ей. Это был солнечный луч на лице, то самое тепло, о котором она мечтала. В ней наконец-то шевельнулось настоящее, подлинное влечение, в первый раз за много-много лет. Джессика медленно и осторожно сжала пальцы, так чтобы погладить тыльной стороной ладони его руку.
Она позволила своему страху словно бы струиться сквозь нее, добраться до твердого, холодного ядра, в котором заключалось ее сопротивление. Уэстон по-прежнему владел ею, несмотря на то что они давно расстались. Она сжималась в комок от всего, что могло доставить удовольствие, даже от простых касаний. Но по крайней мере, к ней снова вернулась эта способность — испытывать искреннее влечение.
Их пальцы переплелись. Он прерывисто вздохнул.
— Я вас не ненавижу, — прошептала Джессика.
— Нет? — Сэр Марк тоже перешел на шепот. Большим пальцем он тихонько погладил ее запястье. — О боже, — вдруг выдохнул он и притянул ее к себе.
У нее еще оставалась секунда, чтобы посмотреть ему в глаза, вдохнуть его запах.
— Сэр Марк? — выдохнула Джессика. Ее голос внезапно задрожал.
Их губы соприкоснулись.
Это не был страстный, пылкий, самозабвенный поцелуй. Всего лишь его дыхание на ее лице. Его губы, нежные и ласковые, на ее губах. Но в то же время в нем не было ничего нерешительного. Ни малейших колебаний.
Ее целовали столько раз, что и не сосчитать. Джессика думала, что давно овладела наукой понимать язык губ. В конце концов, поцелуй мог означать не так уж много. Предложение — или его принятие. Приглашение к переговорам. Или изредка заключение сделки. Поцелуи равнялись деньгам. Они были печатью, подтверждающей право на обладание.
Или, во всяком случае, были для нее.
Но в этом поцелуе не было никаких требований, никаких притязаний. Его пальцы сплелись с ее, его губы легонько прошлись по ее губам. Он не провозглашал себя ее владельцем, и Джессика растерялась. Она не знала, как это воспринимать. Что делать с сэром Марком. И — что было всего важнее — что делать с собой, с этим невозможным клубком страха, желания и влечения, что таился сейчас в ее душе.
Он поднял голову и заглянул ей в глаза.
Он не стал извиняться и не стал ничего обещать.
Другой мужчина отпустил бы какую-нибудь шутку, сделал вид, что не произошло ничего особенного. Сэр Марк глубоко вздохнул и выпустил ее руку: