Но в этой совершенной женщине должна была присутствовать еще одна черта — самая важная. Марку нужна была женщина, которая бы его умиротворяла, разумная и уравновешенная, чтобы он мог, ничего не опасаясь, показать ей свою истинную сущность. Она смогла бы усмирить его гневные вспышки; стала бы источником мира и спокойствия в его жизни.
Да, конечно, он надеялся, что его жена также сможет удовлетворять его физические потребности. И все же каждый раз, когда Марк представлял себе акт супружеской любви — о, слишком часто, что совсем не способствовало душевному спокойствию, — он воображал, что это будет… нечто рациональное. Разумеется, там будет присутствовать и страсть, и удовольствие — словосочетание «рациональное удовольствие» отнюдь не казалось Марку глупым и противоречивым. Но в результате сексуального взаимодействия его разум должен был проясняться и очищаться.
Познакомившись с миссис Фарли, он захотел узнать ее поближе. Она показалась ему… подходящей.
Она была красива. Она была умна. И самое важное — она не боялась бросать ему вызов. Она не придавала никакого значения всей окружавшей его мишуре и не верила, как все остальные, в его непогрешимое совершенство. Она была первой женщиной, сумевшей разглядеть за успехом и известностью настоящего Марка, понять о нем главное — он такой же мужчина, как и все остальные. Ему нужна была женщина, способная сказать: «Сэр Марк, вы не правы, и вы должны взять себя в руки».
Миссис Фарли вполне могла оказаться той самой. Марк даже стал надеяться, что именно ее он ждал все эти годы — и не важно, что болтают про нее эти глупые городские сплетники.
Но теперь ему было совершенно ясно, что с этой мечтой придется распрощаться. В одном — но самом значительном — миссис Фарли не подходила ему совершенно. Ее присутствие не успокаивало его; наоборот, она его воспламеняла. Буквально сводила его с ума. Закрывая глаза, он как наяву видел ее длинные угольно-черные ресницы — как она взмахнула ими, бросив на него тот взгляд через плечо. Он представлял себе ее алый рот, ее нежные губы, раскрывающиеся ему навстречу. Он все еще чувствовал их неизъяснимую сладость.
От миссис Фарли его разум словно начинал дымиться. Она как будто брала все его здравые мысли и логические рассуждения и вместо того, чтобы разложить их все по полочкам, в нужном порядке, перемешивала и встряхивала их до тех пор, пока Марк не переставал отличать плохое от хорошего, правильное от неправильного, пол от потолка… пока для него не оставались только две категории — она и не она.
Нет, несмотря на свой ум, несмотря на влечение, которое он к ней чувствовал, другого мнения здесь быть не могло. Миссис Фарли была женщиной не для него. Она не подходила ему — совершенно, абсолютно, вообще, никоим образом.