- Ты не прав. Марти увлечен мной в сексуальном плане так же, как и Мел. То есть, никак. Ничего такого нет между мной и моими друзьями, Боже, перестань придумывать отговорки. Почему ты сбежал?
Шон вздохнул и посмотрел вверх на потолок. Через секунду, он сказал:
- Закрой дверь. Я предоставлю тебе машину, если потом ты захочешь домой. - Мне не нравилось, каким тоном он со мной говорил, но все же я прикрыла дверь и зашла внутрь. Сложив руки на груди, стала ждать.
Шон не смотрел на меня, когда заговорил:
- Больницы доставляют мне массу волнений и тревог.
- Это не ответ.
Он взглянул на меня. Его глаза были жесткими и холодными, хоть металл ими режь. Я сжалась.
- Дай мне закончить. Я не буду повторять дважды, - тяжело сглотнув, я присела на стул, что стоял у стола рядом с дверью. Шон ходил по комнате, пока рассказывал. Было заметно легкое прихрамывание, его руки оставались в карманах.
Он уставился прямо перед собой, не глядя на меня: - Дело не в больницах, как таковых, а именно в той больнице. Это то самое место, где я потерял их. Быть снова в том самом месте, находиться в тех же палатах для меня слишком. Мне лучше было уйти и умереть на ближайшем тротуаре, чем оставаться в этом месте. - Каждое слово было наполнено невысказанными эмоциями, запрятанными в самые глубокие уголки его души. Я не знала, что сказать. Хотелось сделать так, чтобы ему стало легче, но ничего из сказанного мною не сотрет эти воспоминания из его памяти.
И сейчас я уже знала, что же произошло с ребенком. Стало яснее. Он, должно быть, потерял в одночасье и жену и малыша. Я сжала губы в тонкую линию. Не удивительно, что он был так эмоционально подавлен. Потеря одного близкого человека - это тяжело, но потеря двоих одновременно – это непереносимая боль. Смерть моих родителей была довольно сильным ударом для меня. Я не могла представить, каково это - потерять супругу с ребенком.
Когда Шон снова взглянул на меня, я не могла скрыть печали во взгляде.
- Не смотри на меня так. Ты не осознаешь, что тогда произошло.
- Тогда поделись со мной.
Он засмеялся. Смех был горьким и сломленным. Я знала, он ощущал себя опустошенным внутри. Я чувствовала то же самое. Он резко ответил мне:
- Если похоронить свою душу навечно тогда было бы успокоением и освобождением, давно бы уже это сделал.
Я держала руки перед собой на коленях: - Что ж, видно ты неправильно поступаешь сейчас.
Шон с пониманием взглянул на меня.
- Если открыть тайны прошлого, настоящее не изменится.
- Это делает тебя тем, кто ты есть. И, черт возьми, просто неимоверно поможет мне, наконец-то, понять, что творится в твоей голове.