— Что, прочитать? — И, не дожидаясь ответа, принялся вскрывать конверт.
— Ну, я пошёл. Если что, считайте меня кем-нибудь. — буркнул Нитро и вновь покинул помещение. Теперь уже окончательно.
— Так, — сказал Семён, разворачивая сложенный вчетверо тетрадный листок. — Пишет тебе, тётя, наш малыш Фенечка… Что там у нас? А, вот: «Здравствуй, дорогая тёть Галю! Надеюсь, у вас тамо усё хорошо. У меня здесь тоже усё хорошо. И кормят хорошо. И командиры хорошие все. И неуставных отношениев тоже никаких нету. Так что ты не беспокойся напрасно. А недавно я получил благодарность в приказе — за поимку двух нарушителей границы. Жалко, отпуск не дают. А домой мне уже скоро, так что ждите. А напоследок ещё прошу: пришлите мне, пожалуйста, новый ошейник против блохов…»
На плите тихонько завёл свою песню закипающий чайник.
Ночь на воскресенье выдалась ясной, и даже здесь, фактически в центре Москвы, звёзды были видны на удивление хорошо. Разогнавший тучи арктический антициклон принёс с собой заморозки, от холода не спасал даже надетый под форменную оранжевую куртку тёплый свитер. А ещё Семёну очень хотелось спать — как и всегда, — и от этого было ещё холоднее.
— Погода, однако, мерзкая, — отметил он, ни к кому особо не обращаясь. Подумал немного и уточнил: — На прошлой неделе куда лучше было.
— Да уж не май-месяц, — послышалось сверху. Там, зацепившись задними лапами за крепкую ветку метрах в четырёх над землёй, висел Гарик, сосед по подъезду.
— Ещё и зажигалка сдохла. — Семён ещё раз крутанул колёсико пальцем. Кремень с треском выскочил и канул куда-то в заиндевевшую апрельскую травку. — От тебя прикурить можно?
— Не-а, не выйдет. У меня слишком сильная манифестация стихии земли, — важно, баском, пояснил Гарик и, разочарованно вздохнув, добавил: — Никакого огня — напалм один. — В подтверждение своих слов он смачно харкнул на дорожку. — В отца пошёл. Вот матушка — та да, может.
— Не плюй, не верблюд! Чему тебя отец с матушкой учили? Дорожку после субботника только отчистили! — проворчал Семён, машинально вертя в пальцах сломанную зажигалку. — Сходить, что ли, новую купить, пока ларёк не закрылся? Хотя он вроде круглосуточный… Да и лениво что-то.
— Да тебе всё — лениво… — хмыкнул сосед.
Из-под соседней скамейки донёсся громкий всхрап. Под ней ещё с вечера завалялся медведь-душили, явно приблудный — с Новинского бульвара, от посольства. Лежал он в абсолютно человеческой позе, на спине, раскинув в стороны лапы. Рядом валялись пустая бутыль из-под водки и изорванный в пьяном угаре баян, традиционная же шапка-ушанка удерживалась на лохматой голове каким-то мистическим образом.