Боже, какой ужас!
Ася потрогала свою голову. Сомнений не оставалось: это бледное существо – она. Но она жива! Более того, она в каком-то доме, дом в саду, и все это ей не снится. Она отодвинула занавеску – на плетне висела перевернутая кверху дном крынка, а над плетнем качался головастый тяжелый подсолнух. Далеко вниз уходил огород, по которому, перепрыгивая через грядки, бежала Маруся. Там, среди метелок кукурузы, мелькала детская макушка. Рядом, под раскидистым деревом с ослепительно желтыми абрикосами, сидела худая бабка в платке, завязанном на лбу, и доила козу.
– Юлик, Юлик! – кричала горе-нянька в кукурузе. – Поди сюда!
Ася, пошатываясь, держась за стену, побрела к выходу. Оказавшись во дворе, зажмурилась от яркого солнца и опустилась на скамейку.
– От це добре! – воскликнула бабка, увидев Асю. – Сидай, побачь, як гарно!
Ася улыбнулась. Действительно – гарно. После долгой тяжелой болезни впервые выползти на солнышко, увидеть траву, новые места и близких людей.
– Пей! – Бабуля протянула Асе стакан с парным молоком.
Ася неспешно потягивала молоко и слушала женщину.
– Твой-то усе воюет! Шоб сказилася тая война! – говорила бабка, собирая в миску круглые, красновато-желтые абрикосы. – То белые ж, то зеленые ж, а то Махно. Теперя же ж красные! И усим кушать треба. Дай, баба Ганна, курей, дай сало, дай горилки… Шоб у их повылазило.
– А где…
– Хто? Твой-то?
Ася кивнула.
– Да то ж носится. Лошадь вспенит, и то ж… Зеленых по лесам же ж шукають.
За плетнями на взгорке Ася увидела всадников. Они приближались к селу. Баба Ганна сделала ладошку козырьком.
– О! Це твой же ж и скаче, поди.
Вознесенский вьехал во двор на коне. Спешился.
Сдержанно улыбаясь, подошел к жене, подхватил на руки.
– На поправку пошла? Вот и молодец! Пойдем, покажу тебе сад.
И он понес ее на руках, легкую как перышко – над бураками, над подсолнухами и кукурузой. Марусе наконец удалось догнать непоседу Юлика, и она потащила его с огорода. Алексей посадил Асю на траву и сам пристроился рядом. Увидев взрослых, мальчик вырвал руку и побежал.
– Тятя! – Он кинулся к Вознесенскому и обвил ручками его шею. Оттуда боязливо и недоверчиво ребенок посматривал на Асю.
– Это его баба Ганна научила, – немного виновато объяснил Алексей. – По-своему.
– Не узнал! – ахнула Ася. – Он меня не помнит!
– Да нет же, Асенька! Просто, пока ты болела, мы его к тебе не подпускали. Он привыкнет. Правда, Юлик?
И Вознесенский поднял мальчика высоко, затормошил. Мальчик заливисто засмеялся.
– У них тут совсем нет бань, можешь себе представить? – говорил Алексей, растапливая летнюю печку, устроенную прямо посреди двора. – Так я у бабы Ганны в сараюшке устроил помывочную. Хочешь взглянуть?