Вокруг Маши было так тихо, как никогда не бывало на уроках.
Время шло, но рассказчица и слушатели не замечали этого. Наконец сторож затрезвонил в колокольчик, и Маша спохватилась:
– Должно быть, поздно уже, ребята. Пора по домам.
– А что было дальше? Ирод нашел их?
– А у кого они остановились в Египте?
– Мы поговорим об этом в другой раз. Я вам обещаю.
Выйдя на крыльцо, Маша обнаружила, что уже совсем стемнело – яркие, промытые звезды весело мигали с небес. От дыхания пар валил, а под ногами вкусно поскрипывал снежок. На душе у Маши в тот вечер было так празднично и так светло, как бывает только в детстве после причастия.
А неделю спустя ее вызвали в отдел Наркомпроса. Начальник – дядечка в пенсне, которого Маша хорошо знала и который не раз помогал ей с пособиями, на этот раз встретил учительницу сухо и даже неприязненно.
Не предложив присесть, обрушил на нее ушат своего гнева. Говорил он быстро, глотая окончания слов, и потому Маша не сразу уловила – о чем он. Но слова «святочные посиделки» и «пропаганда» донесли до нее смысл.
Когда поняла – стала молиться.
Накричавшись, начальник отдела Наркомпроса уселся в свое кресло и уставился на стоявшую перед ним учительницу. Да она, похоже, не слышит его!
Выглядит вроде обычно – длинная юбка, жакет, светлая шаль. Образованная. Но, как назло, дочь попа и жена попа. Это надо же, как не везет!
Как с такой работать? Что ей втолкуешь? Разве она в состоянии понять, что он на преступление идет, позволяя ей до сих пор работать в школе? Узнают об этом в области, спасибо не скажут.
А кого ставить? Кто детей учить будет, если ее уволить? Учителей у них не пруд пруди.
Учительница молчала, и начальник понял, что не дождется от нее слез раскаяния. Если бы она слезу пустила, он бы внушение сделал и отправил работать. Меры, так сказать, приняты. Но она продолжала упорно молчать.
Какое-то нарочитое достоинство читалось в ее молчаливой фигуре, и это обстоятельство особенно коробило его.
– Значит, вы, Мария Сергеевна, сознательно ведете с детьми разговоры на церковные темы?
Маша вскинула на начальника удивленные глаза. Подумав, согласилась:
– Сознательно.
– А вы, милочка, понимаете, что теперь за это бывает?
Маша молчала.
– Хорошо. Спросим по-другому. Вы, матушка, готовы в Сибирь отправиться за вашего Христа?
Маша посмотрела прямо в глаза начальнику, и он с удовлетворением отметил в ее взгляде некоторое смятение. Впрочем, это было лишь мимолетное впечатление. Уже в следующее мгновение она просто, без вызова, ответила:
– Готова.
Повисла пауза. Начальник шумно выдохнул, затем поднялся со своего кресла и развел руками: