– Скажите, а кости вы даете? – Обратилась к ней блондинка.
– Я покупаю уши и трахеи, – ответила меленькая, – но он с ними больше играет. —
– Вай, мэ! – Армянка вытаращила глаза и, не выдержав, вдруг сказала с жутким акцентом – А мой все ест! – И горделиво посмотрела на окружающих.
– Да? – Обернулись к ней женщины. – У вас кто девочка или мальчик? —
– Малчик, – ответила та, – и он все ест: и суп, и мясо, и овощи и фрукты. —
Женщины переглянулись
– А сколько ему лет? —
– Сорок пять, – с гордостью заявила армянка.
У блондинки челюсть отвисла, остальные захлопали глазами. Армянка, довольная произведенным эффектом, продолжала
– Он всегда был послушный малчик и кушал харашо. И вел себя хорошо, никогда не дрался, уроки сам делал…. —
Блондинка захохотала – Вы о ком говорите?
– Как о ком? О сыне.
Теперь хохотали все, а армянка, не понимая причину веселья, вопросительно смотрела на них. Сквозь слезы ей объяснили, что речь шла о собаках. Она подумала немного и тоже засмеялась. Тут пришла Ашхен, ей сообщили, по какому поводу хохот, она присоединилась к остальным, а я услышала Наташкин голос
– Птичка, хватит ржать, нам на танцы пора.
Веселье сразу улетучилось и на танцы идти расхотелось. Конечно, я уверена, что Наташка просто так сказала «убью», но все равно где-то под корочкой противно зашевелилась мысль " А вдруг действительно хочет?» Ночью я даже не вспомнила тот разговор на лыжне, спала, как «германская лошадь», но, едва увидела Наташку, сразу на душе стало тревожно. «Все это чушь несусветная, и я в нее не верю», – я мысленно пыталась себя убедить, – «Можно говорить все, что угодно, но это не значит, что всерьез. Мало ли, что в сердцах можно наговорить? Я сама много раз хотела ее удавить, но не удавила же». Вроде успокоилась, но душа была в смятении. Еще Юра… К чему он сказал, что усилил охрану?
– Все настраиваешь себя позитивно? – Насмешливо спросила Наташка. Если бы она знала, насколько я далека от позитива, но согласно кивнула, взяла пакет с костюмом и пошла вслед за ней.
– А Лариска? – Спохватилась я.
– Ей же предложили любое время, потом, мне кажется, она нас стесняется, боится, что смеяться будем. —
Я старалась изо всех сил, от усердия закусив губу и стараясь не смотреть на толстуху сбоку, у которой сначала ничего не получалось, а потом все заходило ходуном. Я же пыхтела, напрягалась, но выглядела бледно. Правое бедро лихо поднималось, а левое никак. Ничего, в следующий раз будет лучше.
– Интересно, как там мамуля с Люсей? Они же раньше нас стали заниматься. —
– Наверное, вовсю трясут частями тела и покоряют мужчин. – Засмеялась Наташка. Мы вернулись в клуб, заглянули в бар. Народу много, и это наполняет радостью сердце.