Я ждала очень долго в совершенном одиночестве, телефон остался в кабинете у следователя, сумка была с собой, но там кроме косметики ничего интересного не было. Неужели люди вот так сидят годами? Какой ужас! Почему-то вспомнился «Граф Монте-Кристо». Я огляделась. Если точно знать, какая здесь уличная стена, можно сделать подкоп. А чем же копать? У меня есть пудреница и еще маникюрные щипчики и пилочка для ногтей. В углу что-то зашуршало, я отпрыгнула к противоположной стене. А вдруг это крыса? Мама дорогая, я боюсь! Так тихо, без паники, надо вести себя достойно. Она же не нападет на меня, в конце концов. А может это вовсе и не крыса, а маленькая мышка. Она маленькая, беззащитная, голодная, совсем как я. Подумав об этом, я заплакала, так жалко себя стало. Что же это такое? Почему именно со мной это приключилось? Я просто невезучая какая-то. То эта страшная сумка, потом труп, потом Маша пропала, жильца ее убили и вредную Марину ранили. Опять вспомнила про жильца напротив. Неужели это все-таки он убил? Недаром его задержали. А тогда меня-то зачем?
– Петровская, пройдемте.
Меня отвели обратно в кабинет к следователю. Там уже были Нинка и Юра. Нинка окинула меня взглядом, не сулящим ничего хорошего. Юра кивнул в знак приветствия и был взволнован. Так, значит, если меня отпустят, от Нинки получу нагоняй, только бы домашним не проболталась. Юрино волнение было непривычно, выходит дела мои хуже некуда. Я сидела, опустив голову, боясь встретиться с Нинкой глазами и чувствуя себя очень несчастной и виноватой, поэтому пропустила, что там бубнил следователь. Потом заговорил Юра, неожиданно он тоже вспомнил про моего двойника.
– Подождите, я думал, что это плод фантазии Светланы Михайловны
– Нет, это не так. Двойник действительно существует. Вот, взгляните – это фотография, а здесь координаты сотрудника ФСБ, который ведет это дело.
– Можно посмотреть? – Нинка взяла снимок и перевела глаза на меня.
– Очень похожа
– Н-да, – следователь шмыгнул носом и почесал затылок. – Хорошо, отпускаю под подписку о невыезде.
К машине шли молча. Представляю, что меня ждет!
* * *
Утром Машу перевели в палату. Там лежали четыре пожилые женщины, все после инсульта. Две уже начали понемногу вставать, а две не поднимались, и говорить не могли совсем, только мычали. Глядя на них, Маша как-то позабыла про себя. Она почувствовала себя нужной и сразу стала помогать, и голова почти не кружилась, правда, спать не могла. Все время думала о сыне. Он совсем один остался. Ей нельзя болеть, врач сказал, надо хорошо кушать, и она заставляла себя есть невкусную больничную еду. Но думала все время о Сереже, особенно ночью. Конечно, тетя Паша присмотрит и накормит, и Катя поможет, но они же не могут взять их на содержание, а денег осталось совсем немного. Надо хоть где-то работать, но без документов ее вряд ли возьмут. А без документов она фактически бомж. Надо все-таки дозвониться Андрею, он должен помочь. Наверняка, он не знал, куда поселила их его новая жена. Вспомнив о ней, невольно передернулась. Конечно, она молодая и красивая, но очень противная. Неужели он не видит? Молодая…. А она, Маша, разве она старая? Что это она себя в старухи записала? Она тоже молодая и даже нравится некоторым… Она не заметила, как слезы потекли, мокро стало лежать на подушке. Почему она тогда с Беляевым так резко говорила? Можно подумать принцесса… Владимир, Володя…. А что если позвонить ему? Нет! Это уж совсем глупо. Вначале отбрила, а теперь – вот она, я. Надо просто забыть о нем, как будто ничего не было. А, в общем-то, ничего и не было.