На наш взгляд, в период с конца 50-х до середины 60-х гг. XIX в. из Осетии в османские пределы ушло в общей сложности едва ли более 5 тыс, чел., некоторая часть из которых вернулась обратно в первые же месяцы и годы после переселения [7, 76-77; 11, 188-193]. Информативными для оценки приблизительного числа осетинских мухаджиров могут быть имеющиеся в нашем распоряжении сведения о количестве турецких осетин в более позднее время. Так, побывавший в 1920 г. в Осетии сын генерала М. Кун духова Бекир Сами Кундух (Бекир Сами-бей), являвшийся министром иностранных дел в первом правительстве кемалистской Турции, отмечал, что в стране насчитывалось не более 600-700 семейств или 6 тыс. душ осетин [1, оп. 1, д. 1]. К началу же 70-х гг. XX в., по подсчетам экспертов «Северокавказского культурного общества» г. Анкары, в сельской местности Турции проживало 9 тыс. этнических осетин, и примерно такое же их количество предполагалось в городах [21, 39-48].
Миграция осетин, как и представителей других центрально- и восточно- кавказских народов, осуществлялась, как правило, сухим путем через Дарьяльский или Мамисонский перевалы Главного Кавказского хребта, грузинские и армянские земли непосредственно в приграничный Карсский санджак[2]Османской империи. Однако отдельные небольшие партии иммигрантов морем доставлялись из Батума в Трабзон и другие черноморские порты Анатолии или — реже — в Стамбул. Последнее обычно практиковалось в отношении состоятельных или обладавших определенным статусным престижем в глазах османских властей переселенцев, например, лиц духовного звания, кадровых офицеров и т.п.
Расселение осетинских переселенцев на Ближнем Востоке
Мухаджирство не было для большинства осетин единовременным актом. В силу различных факторов, прежде всего последующих событий военного и международно-политического характера, поиск ими мест окончательного поселения на территории Османской империи оказался растянутым на годы и десятилетия. Мы можем лишь в общих чертах проследить эти передвижения групп осетин внутри империи, поскольку выделение отдельных народностей из общей массы северокавказских переселенцев затруднено неточностью употребления кавказской этнической номенклатуры в турецких источниках, в которых все горцы именовались обычно черкесами или просто мухаджирами и далеко не всегда давалась — по причине практической неактуальности — их более узкая, «племенная» характеристика. Достоверная идентификация осетин возможна лишь в очень ограниченном числе османских архивных документов, где упоминаются кавказские мухаджиры племени