Кроме рабского ошейника, сквозь примерно полутораметровую цепь, связывающую его руку с шеей, проходила другая, более толстая цепь, протянутая вдоль всего трюма. Еще примерно две дюжины человек, скованных, как и он сам были нанизаны на эту цепь как бусины на ожерелье. Трюм был разделен на три секции перегородками с проходом посередине. Пленники могли передвигаться вдоль цепи, но только в пределах своего отсека. Проходящая через отверстие в перегородке цепь не пропускала их дальше. Борис находился в самом конце носового отделения. Кроме него отсек занимали еще четыре мужские фигуры. В средней секции сгрудилось около десятка детей в возрасте от восьми до двенадцати лет. Кормовую часть трюма занимали девушки или молодые женщины. Пересчитать их отсюда было затруднительно. Стариков в трюме не было, одна молодежь.
Борис оглянулся назад. Девушка, обтиравшая ему лицо, была единственной не прикованной на общую цепь. На вид ей вряд ли можно было дать больше четырнадцати лет. Тоненькая узкобедрая фигурка, худощавое лицо, обрамленное прямыми черными волосами, стянутыми в тугую косу. Она перебирала руками свою головную косынку, которой недавно протирала Борису лицо. Гальперин благодарно улыбнулся ей и взял ее за руку. В ответ та вдруг упала ему на грудь и разрыдалась. Борис поморщился от вновь накатившего приступа головной боли, и попытался успокоить девушку, нежно поглаживая ее по спине. Та пыталась ему что-то сказать, но Борис ничего не мог понять из ее, перемежающихся всхлипываниями слов.
В этот момент, в соседнем отсеке кто-то из младших детей вдруг заплакал навзрыд. Девушка подхватилась, вытерла слезы косынкой и поспешила к детям. Пока она успокаивала плачущего ребенка, Борис огляделся еще раз, отметил стоящие вдоль цепи бадейки с водой, и тут он узнал Костю через двух человек от себя. Также прикованный на цепь, тот полусидел, прислонившись к противоположному борту у самой перегородки и голова его безвольно опущенная на грудь, покачивалась при каждом крене галеры. Он был явно без сознания.
Девушка вернулась, успокоив малыша и, смущенно теребя косынку, стала объяснять, что ее обязали присматривать за детьми и ранеными, и только поэтому ее не посадили на цепь как всех остальных пленников.
- Погоди, - прервал Борис девушку, - надо помочь моему камраду.
Говорил он на ладино, но девушка его поняла. Она кивнула головой и начала пробираться к Константину. Борис последовал за ней.
Отодвинув соседей насколько позволяла цепь, Гальперин подобрался к другу и первым делом положил руку ему на шею, проверяя пульс.