– Правильно, промежду прочим! Вот как мой муж-то помер, я только, можно сказать, жить начала. Сватались ко мне разные… А я ни в какую! Скажи-ка, вот тут что, вытачку делать не будем?
– Ни в коем случае! Зачем она тут?
– Да я по привычке… А и впрямь не нужна, надо же… Интересно! Слушай, а ты и за границей работала?
– Работала. Много раз.
– Ну и где лучше?
– По-разному. Вот в Америке, в одном театре, меня просто не пустили в цех.
– Как не пустили?
– А так! Сказали – нечего вам там ловить. Вы свою работу сделали, сдали, а дальше уж наша забота. Это, мол, ваша русская привычка во все лезть самим, а у нас профсоюз, то, се… Мол, не первый день замужем.
– И чего?
– Я была в ужасе! Там одна артистка была худая как скелет, на нее этот костюм надо было по-другому сажать… Но она, как ни странно, осталась довольна. Так что по-разному бывает. Но теперь, когда меня приглашают за границу, я в контракт вставляю пункт о том, что контролирую все до выпуска спектакля.
– И они соглашаются?
– Бывает, что и нет. Тогда я отказываюсь категорически. Но больше люблю работать дома. Где еще так поговоришь, Аграфена Игнатьевна?
– Ну, и не всякий художник станет с нами разговаривать. Вот был один из Питера… Что ты! Такой гонор! Я все лучше всех знаю! А вообще все от человека зависит.
– Это верно!
– Скажи, а ты не только в оперных театрах работаешь?
– Нет, и в драматических тоже.
– А в кино?
– Нет, в кино пока не звали. Да я и не стремлюсь особо.
– Ты вот, я смотрю, жутко красивая баба…
– Спасибо!
– Да что спасибо! Трудно небось с такой красотой, особенно в театрах? Мужики небось лезут, как тараканы из всех щелей?
– Бывает. Но я умею отшивать. Даже одно время на карате ходила.
– Вот как! И чего, чуть что – ногой по яйцам?
– Это уж в крайнем случае, а так иной раз руку заломишь… Я еще и боксом занималась.
– Обалдеть от тебя! – восторженно воскликнула Аграфена Игнатьевна. – Нешто бабы боксом занимаются?
– А как же! У нас даже чемпионка мира по боксу есть, Наталья Рагозина. Красивая очень.
– Тоже небось в бокс пошла от этих козлов защищаться?
– Чего не знаю, того не знаю, – засмеялась Ариадна.
А на другой день в театральном буфете сценограф Валентин Губер вдруг спросил ее:
– Адочка, это правда, что вы владеете чуть ли не всеми боевыми искусствами?
– Владею, но далеко не всеми!
– Значит, к вам с гнусными намерениями лучше не соваться?
– А у вас есть гнусные намерения в отношении меня?
– Да как не быть! Я же мужик все-таки, и к тому же художник, как не оценить такую красоту?
– Но теперь вы знаете, что вас ждет?
– Знаю, – тяжело вздохнул Губер. – Я понятливый и впечатлительный.