– Свистом ли будут они вызывать здесь грозу и Содомы – а также Солимы, − полчища диких зверей и воинов вооружённых,
– (Возница и звери из снов найдут ли дорогу, заплутав в удушающих дебрях, чтобы до самых до глаз погрузить меня в шелк родника)
– И чтобы нас, посланцев, кнутами исхлёстанных, кинуть, воды бурные сквозь и разлитые вина, за лаем отрывистым псов колесить.
– Ветра порыв во все стороны тлеющие россыпи очага.
Les chars d’argent et de cuivre −
Les proues d’acier et d’argent −
Battent l’écume, −
Soulèvent les souches des ronces.
Les courants de la lande,
Et les ornières immenses du reflux
Filent circulairement vers l’est,
Vers les piliers de la forêt, −
Vers les fûts de la jetée,
Dont l’angle est heurté par des
tourbillons de lumière.
Колесницы из серебра и меди -
Кораблей носы из стали и серебра −
Взбивают пену, −
Волнуют заросли плавней.
Ланд потоки,
Отлива громадные рытвины
К востоку медленно движутся кругами,
К колоннам леса, −
К опорам дамбы,
Наклон которой встречает удары
Вихрей света.
La cascade sonne derrière les huttes d’opéra-comique. Des girandoles prolongent, dans les vergers et les allées voisins du Méandre, – les verts et les rouges du couchant. Nymphes d’Horace coiffées au Premier Empire, – Rondes Sibériennes, Chinoises de Boucher.
Шум водопада позади опереточных хижин. Брызжущие искр фонтанами ракеты продлевают, в садах и аллеях рядом с Меандром[6], заката зелёные и красные всполохи. Горация нимфы с причёсками времён Первой Империи, − Сибирские Хороводы, Китаянки Буше.
Se peut-il qu’Elle me fasse pardonner les ambitions continuellement écrasées, – qu’une fin aisée répare les âges d’indigence, – qu’un jour de succès nous endorme sur la honte de notre inhabileté fatale?
(O palmes! diamant! – Amour, force! – plus haut que toutes joies et gloires! – de toutes façons, partout, – Démon, dieu, – Jeunesse de cet être-ci; moi!)
Que les accidents de féerie scientifique et des mouvements de fraternité sociale soient chéris comme restitution progressive de la franchise première?…
Mais la Vampire qui nous rend gentils commande que nous nous amusions avec ce qu’elle nous laisse, ou qu’autrement nous soyons plus drôles.
Rouler aux blessures, par l’air lassant et la mer; aux supplices, par le silence des eaux et de l’air meurtriers; aux tortures qui rient, dans leur silence atrocement houleux.
Возможно ли, чтобы Она меня сподвигла к прощенью, когда безнадёжно разбиты амбиции снова мои, − возможно ли, чтобы конец, в достатке встреченный полном, века, в нужде проведённые, враз перекрыл бы, − и чтобы день триумфа убаюкивал нас в постели стыда фатальной немочи нашей?