— И что теперь, босс? Там никого…
Алехандро, стараясь не показать охватившей его растерянности и неуверенности, молчал с мрачным видом. Молчал, потому что не имел ни малейшего представления о том, что же делать дальше. Нападения не произошло, врагов нигде нет, не прозвучало ни одного выстрела… В голове толстяка навязчиво вертелось лишь одно: «Это конец. Что ни делай — мне все равно конец… Я — идиот, надо было послушать того ублюдка и бежать, бежать…»
Первый выстрел все-таки под сводами базы раздался. Но Алехандро вряд ли смог бы сказать с уверенностью, откуда этот сухой и хлесткий выстрел прозвучал, потому что стрельба вдруг начала грохотать со всех сторон, и невозможно было толком понять, кто и в кого стреляет. Хотя сориентировался толстяк почти мгновенно — он понял, что и его, и его людей начинают убивать…
Это был если и не ад, то весьма удачная его копия. Ужасающий грохот и вспышки выстрелов, слившихся в одну длиннейшую, бесконечную очередь, звон дождем падающих на камни стреляных гильз, острая вонь сгоревшего пороха. Алехандро, сначала бестолково метавшийся по пирсу, а потом сообразивший упасть на каменный пол и откатиться к самой стене, побелел от ужаса. Ему казалось, что стреляют буквально со всех сторон, что пули вылетают прямо из черно-серых стен, одного за другим выкашивают его бойцов, высекают искры из камней и с мерзким визгом рикошетят, разлетаясь по непредсказуемым траекториям. Со стороны это было, вероятно, завораживающе страшное зрелище, тем более что большая часть пуль была трассирующими…
Снайпер и часовые, оставленные Мануэлем наверху, услышав звуки явного боя в глубине базы, не сговариваясь, вскочили на ноги с похвальным намерением бежать на помощь своим товарищам, но из джунглей на противоположной стороне реки с непостижимой быстротой ударили три выстрела, и бежать стало просто некому. Да и все равно из затеи этой троицы вряд ли что вышло бы: дверь в бывшую «телестудию», запиравшуюся изнутри базы, просто некому было бы открыть — тем, кто остался в подземелье, сейчас было не до этого…
…Все стихло так же внезапно, как и началось. Алехандро, в какой-то миг с удивлением осознавший, что он еще жив и в него почему-то никто не стреляет, отбросил в сторону пистолет и замер в наивной попытке притвориться мертвым.
«Ну ведь не стреляют… А вдруг и правда принимают за мертвого? Святая Дева, помоги мне пережить этот ужас, сотвори чудо, я прошу тебя…» — толстяк взмолился с давно, еще в детстве, забытым жаром истинного католика и с отчаянием обреченного, в то же самое время отчетливо осознавая, что никакого чуда не будет. Сейчас они добьют тех, кто еще дышит, и подойдут к нему… Какой дурак придумал, что смерть — это костлявая старуха с идиотской ржавой косой? Смерть — это тот самый сильный мужчина в военном камуфляже, который сейчас неторопливо шагает к нему в своих армейских высоких ботинках…