Свидетель, не увидевший свет (Леонов, Макеев) - страница 180

– А у меня его нет, – огорошила Гурова Тимофеева.

– То есть как? – не поверил он.

– А зачем мне ей звонить, деньги только тратить? Мне так и так сюда приезжать раз в месяц! А чего звонить просто так?

Гуров подосадовал про себя, что номер Вики Каревой снова ускользал от него, следовательно, он так и не мог получить распечатку ее звонков.

– Я закончил, Тамара Львовна, – сказал он, направляясь к двери. – У нас могут к вам появиться дополнительные вопросы, так что, пожалуйста, оставайтесь в Москве.

– Да мне и ехать-то некуда! Ехать – это ж деньги нужны, а у меня они откуда? – Тимофеева вновь принялась прибедняться и готовилась заплакать, но Гуров проигнорировал ее уловки.

– Сыночек, а как же насчет налоговой-то, а? – семеня за Гуровым по пятам, спрашивала она, пытаясь заглянуть полковнику в глаза и разжалобить его.

– Я уже все сказал, – не оборачиваясь, произнес Гуров, и вышел за дверь.

На несколько секунд он задержался, укладывая вещи, изъятые из квартиры, поудобнее, и вдруг услышал фразу, произнесенную тем же скрипучим голосом без намека на жалобные нотки:

– Чтоб тебе пусто было, черту долговязому!

Полковник усмехнулся, поправил сумку на плече и пошел вниз по лестнице.


Станислав Крячко сидел один в кабинете и занимался тем же самым, что и вчера: пересматривал сводки и сравнивал их с обстоятельствами гибели Вики Каревой. Правда, теперь он изучал лишь те преступления, что вчера отобрали они с Гуровым среди десятков других. Крячко подошел к делу не торопясь и основательно, решив действовать методом исключения.

Первым делом он позвонил и выяснил, что сожитель Натальи Аксеновой, найденной повешенной в лесу, сознался в убийстве. Крячко вычеркнул Наталью из списка и перешел к следующей жертве – Екатерине Беловой, предполагаемой самоубийце. Тут все тоже оказалось просто, поскольку, по словам следователя, за это время в домашних вещах Кати обнаружилась записка, в которой она сообщала о своем намерении покончить с собой и броситься с моста, что и осуществила.

Крячко еще раз посетовал на глупость юнцов и собрался уже поинтересоваться продвижением расследования смерти Ольги Тихоновой, как вдруг зазвонил телефон внутренней связи. По нему звонил только Орлов, и Крячко, беря трубку, уже готовился услышать голос генерал-лейтенанта. Однако вместо него раздался голос секретарши Верочки:

– Лев Иванович! Петру Николаевичу плохо!

– Бегу! – выкрикнул Крячко, бросая трубку и не объясняя, что это не Лев Иванович, хотя Верочка и так прекрасно узнала его голос.

Когда он вбежал в кабинет Орлова, тот сидел, откинувшись в кресле, а Верочка, нахмурив брови, по одной отсчитывала сердечные капли, капая их в стакан. В кабинете пахло корвалолом и еще каким-то лекарством.