— Знакомая рожа! — замедлив шаг, но не опуская оружия, произнес первый спецназовец.
Он был в шлеме, но без полумаски, и я узнал в нем одного из помощников Сократа Ивановича.
— Алексеев, проводи! — кивнул первый спецназовец второму, а мне пояснил: — Нас командование предупредило насчет тебя. Мол, встретите там такого худого с битой рожей, не убивайте…
— А накормите и обогрейте, — закончил я за спецназовца.
Что ж, еще раз спасибо Сократу Ивановичу. Все-таки замолвил за меня словечко. Видимо, в последний момент, на собственный страх и риск.
— Как там те… — начал было я.
— Те, кто нужно, добрались до заданной точки. Не волнуйся, — успокоил меня второй спецназовец по фамилии Алексеев.
Я устало опустился на пол. Ирму вытащил, Жукова тоже. Чего еще надо?!
— Алексеев, проводи! — повторил старший спец.
— Пошли, браток, — наклонился ко мне Алексеев. — Для тебя война кончилась.
* * *
Только мы вышли с Алексеевым из здания, по спецназовцу кто-то выстрелил. Алексеев успел выстрелить в ответ, но вражеская пуля задела его в шею, в неприкрытый кевларовым бронежилетом участок тела. Мой провожатый выронил автомат и упал на землю. Я подхватил оружие, дал очередь в сторону возможного стрелка. Ответа не последовало. Я прислушался и услышал стон. Перемахнув через ограждение, я увидел стонавшего. На цветочной клумбе лежал Сашка Лемберг. Да, да, среди смятых цветов лежал мой недавний боевой товарищ. Увидев меня, он попытался поднять руку с пистолетом, но ему это не удалось. Два ранения, в грудь и плечо, отбирали у него последние силы.
— Здравствуй, Саша, — наклонившись, произнес я, забрав из его слабеющих рук пистолет.
— Валентин, — узнал меня Сашка и чему-то улыбнулся.
Жалкая, но при этом не злая получилась у него улыбка.
— Удивлен? — спросил я.
— Не знаю, — только и произнес Саша.
Вот мы и снова друг против друга. И кто мы? Боевые машины, механизмы для убийств? Сашка против меня, я против него, Пловец против нас, спецы Сократа Ивановича против всех нас вместе взятых. Конечно, все это ненадолго. Спецы быстренько сделают свою работу, и все…
Все забудется. Никто никогда не узнает, из-за чего мы здесь друг дружку постреляли.
— Зачем? — спросил Сашка, когда я остановил кровь и перевязал его плечо и грудь.
— Не зачем, а почему? — ответил я.
— Ну и…
— Идти можешь? Держись за меня, и двинулись!
Ответить «почему», я не мог. Тот же Комбриг мечтал возвыситься над всеми, а теперь в покойниках. И Феликс тоже. Уравнялись ребята со своими же «солдатами», пушечным мясом. Эдакий паритет для покойников получился. А мне, что ни говори, такие ребята, как Сашка, живыми дороги. Долг у меня перед тем же Пловцом, я ведь ему тоже дорог был.