— А теперь, Зослава, поговорим серьезно…
Ага, а до того мы, значится, шутки шутковали!
— Но для начала…
Знаки он чертил пальцем, прямо на черной земле. И вспыхивали те красным пламенем. И круг, им сотворенный, я видела, полупрозрачные стены, будто из огня сотканные.
— Так оно спокойней будет… видишь ли, Зослава, мне и вправду нужна твоя помощь. В тот день собирались убить не только Евстигнея.
Я только глазами моргала.
Это ж как одно с другим ладится? То он про жизню свою рассказывает, то замуж зовет, то вот тепериче об том происшествии, об котором, небось, все и позабыли ужо.
— Есть у нас одна слабость… мы оба, как это выразиться, ценим женскую красоту…
— Бабники, стало быть.
— Зослава!
Чего сразу Зослава? Как есть бабники… вона, боярыни нашее сынок старшой, сказывали, тож из этаких, из ценителей был… бывало, как заявится, так прям и начинает ценить… нет, насильничать никого не насильничал, наши дуры и самые рады были. А что, боярин молодой, красивый и обходительный. И на подарки не скупится, да только… пустая была та любовь, короткая, что цвет яблоневый.
Сення с одной, завтра с другой…
…ныне об этом-то только и помнили.
— Иногда мы устраиваем что-то вроде… соревнования… Зослава!
А я чего?
Я ж упреждала, что кроткости во мне нету! И смирения! И прочьих бабьих достоинствов! Это ему еще свезло, что я без дрына, а то ж от души перетянула б. А камнем… от камня он увернулся, но я другим запустила.
Соревнования у них!
Небось, из шкуры вон лезуть, перед девками красуясь, друг перед другом хвостами трясуть, петухи обскубанные… басни про любовь сказывают…
Мерзко это.
Сколько девок на слезы изошлися, когда энтая любовь неземная вдруг поисчезла.
— Зослава! — Кирей в стороночку отклонился. — Прекрати, пожалуйста… я понимаю, что это некрасиво, но…
— Некрасиво?!
Да я сама одну такую дуру знала, которая из любви в петлю кинулася… и спасли, чудом, не иначе… но все одно душа перекореженною осталася.
— Да я раскаиваюсь! Честно! Я… я никогда никого… не обижал никого!
Кирей присел…
— Успокойся уже… я ж только рассказывать начал…
Успокоюся, его правда. Но забыть…
— Зослава. — Кирей отступил к самое прозрачное черте. — Ты же взрослая разумная женщина… ну да, я поступал непорядочно, только…
Смолк, верно, сообразивши, что нечего ему добавить.
Его правда: непорядочно.
И нет тут оправданий.
— Я больше не буду, клянусь своим именем. — Кирей руку к груди прижал. — И мне действительно стыдно, что…
Я махнула рукой.
Ну его… козел — он козел и есть, даром что рогатый… а я тут распиналася, чтоб нежные его чувства отказом не задеть.