А я чего?
Я, может, и берендеева роду, да и то ведаю, что медведи всякие бывают. Иных и на рогатину поднять не грех.
— И случись это в каком-нибудь трактире, то так бы и вышло. Один удар… тот, который я наметил только, даже не ножом, пальцем можно, главное, чтоб посильней, и к утру, боярин, тебя не стало бы… а если ножом, то и раньше.
Лойко вывернулся, встать попытался, да без Ареевой помощи не вышло.
— Ублюдок.
— Твоя правда, как есть…
— Раб!
— Был. — Арей глядел прямо и кротко, аки агнец, милостью Божининой овеянный.
— Ты…
— И оскорблять противника надо умеючи. Ты, боярин, силен. Но умом, извини, не вышел. Я ж наугад ткнул… и видишь, что получилось? А враг ваш про вас, будь уверен, все вызнает. И уж он-то сумеет слабость твою против тебя обратить.
Лойко на руку оперся-таки.
— Крепко ты меня…
— Не подставляйся.
— Значит, учил…
Арей плечами пожал.
— Хорошо учил. — Лойко нос разбитый рукавом отер. — А чему другому научишь?
— Это смотря чему…
— А если я твою мамку гулящею обзову?
— Сломаю нос… позже…
— Почему позже? — Свой нос Лойко пощупал, и только теперь Илья меня выпустил. Я и подошла, буркнула:
— Присядь, погляжу. А то будешь потом кривоносым ходить…
— Что, — прогундосил Лойко, — кривоносый я тебе не по нраву?
Отвечать не стала, ну его, пустобреха боярского… он же ж к Арею прицепился, репей репеем.
— Так почему позже?
— Потому что мстить, боярин, надо на холодную голову. Тогда месть и сладка… и безопасна. Относительно, конечно.
— От же… Зослава, хоть ты меня пожалей! Видишь, что этот гад утворил?! Побил ни за что ни про что… покажешь после, как ты с ног сбил? И тот удар еще… ну, который пальцем… он же ж едва печенку насквозь не проткнул! Вот кому я нужный с ломаным носом и дырявою печенкой… ой, как на коня ныне сяду…
Сесть-то сел, да вскоре слез за ближайшим кусточком.
И еще за одним.
И за третьим.
Илья только хмурился, Арей же, плечами пожавши, сказал:
— Надо было мыть руки перед едой…
От же ж…
ГЛАВА 47,
в которой длится дорога
С того-то разу и повелося, что не давал нам Арей ни минуточки свободной… коль в седле трясся, то Ильюшке чегой-то говорил, а тот слушал, кивал. Порою и руками размахивать пытался, знаки хитромудрые крутить, да одного разу так увлекся, что головою в сугроб ушел.
С Лойко-то иначе… не то чтоб позабыл боярин про давешнюю науку, по глазам видела — не позабыл, не простил, да попритих. Он-то с магией не больно ладил, пытался, тужился, да выходило, как и у меня, — плоховато. Зато от с ножом скакать по полянам, белок пужая, — самое оно занятие.
А главное, что рожа при том довольная-предовольная, будто нет для него ничегошеньки слаще…