— Верно, — сказала нимфа, когда у мальчика прервалось дыхание. — Любовь — самая мучительная вещь на свете. Но скажи мне, молодой человек, неужели ты в самом деле знаешь, что это такое?
— Нет, — признался он, ибо его красноречивые слова были повторением рассказов взрослых. Он задумался, верно ли он расслышал ее определение любви.
Потом она сказала ему нечто, весьма необычное.
— Посмотри на меня. Посмотри, Атон, и скажи, что я прекрасна.
Мальчик послушно посмотрел ей в лицо, но увидел лишь темно-зеленые глаза и волосы — огонь и дым, горящие и кружащиеся на ветру.
— Да, — сказал он, находя в этом неожиданное удовольствие. — Ты прекрасна, как пламя над водой, когда отец выжигает весной болото.
Нимфа рассмеялась с легким отзвуком недавней музыки, восприняв комплимент буквально.
— Пожалуй, я и в самом деле такова, — согласилась она. Потом протянула руку и подняла холодными пальцами его подбородок, так что он еще раз посмотрел ей в глаза. Воздействие было гипнотическим. — Ты никогда не увидишь такой прекрасной женщины, как я, — сказала она, и он понял, что вынужден ей безусловно поверить и, покуда жив, не сможет оспорить ее слов.
Она отпустила его.
— Скажи, — спросила она, — скажи мне — тебя когда-нибудь целовали?
— Когда к нам в гости приходит моя тетка, она целует меня, — сказал Атон, морща нос.
— Я похожа на твою тетку?
Он посмотрел на нее. В патриархальной генеалогии Хвеи с женщинами почти не считались, а внешность сестер отца была довольно невзрачной.
— Нет.
— Тогда я сейчас поцелую тебя.
Нимфа снова дотронулась пальцами до его подбородка, а другую руку положила на макушку, наклонив голову чуть в сторону. Держа его так, она нежно поцеловала его в губы.
Семилетний Атон не знал, что делать. «Я ничего не ощутил», — говорил он себе впоследствии, вновь и вновь переживая этот миг, но понять это «ничего» он не мог.
— Тебя раньше так целовали?
— Нет.
Она ослепительно улыбнулась.
— Никто, никто не поцелует тебя так… никогда.
Взгляд нимфы упал на крошечное растение у ее ног.
— Оно тоже прекрасно, — сказала она, протягивая к нему руки.
Атон резко заговорил:
— Это же хвея! Дикая хвея.
— Мне не позволено ее сорвать?
— Не позволена, — сказал он, бессознательно подражая ее выбору слов. — Хвея — только для мужчин. Я уже тебе говорил.
Она снова рассмеялась.
— До тех пор, пока они любимы, — она сорвала цветок. — Смотри! Смотри, она не вянет в моей руке. Я даю ее тебе в подарок, и она будет любить тебя и оставаться с тобой, пока ты будешь помнить мою песню.
— Я не знаю твоей песни.
Ока воткнула зеленый стебель ему в волосы.