Еще с полчаса пообщавшись с Мухаммедом и выяснив для себя много интересного и полезного, пусть и не в плане выполнения своей основной задачи, Андрей отправился обратно в гостиницу. К этому времени солнце уже давно скрылось за горизонтом и наступила темень. Но Лавров, неплохо видя в темноте и хорошо ориентируясь в совершенно незнакомой обстановке, уверенно направился в сторону «Леона».
Теперь на улицах было безлюдно. Редкие прохожие, заметив в отсветах фар изредка проезжающих автомобилей силуэт крепкой мужской фигуры, старались поскорее свернуть за угол или спрятаться от подозрительного типа в тени. Андрей понимал, что здорово рискует, но его интуиция подсказывала: сейчас куда менее опасно, нежели днем. Грабители, прекрасно знающие о том, что в такую пору едва ли кто, имеющий хоть какие-то ценности, надумает выйти на улицу, вряд ли станут проявлять излишнюю активность.
Проходя через улочку, пересекающую улицу Республики и Первого Июля, Лавров вдруг заметил несколько мужских силуэтов, выделяющихся на фоне стены дома из белого ракушечника. Неизвестные, выжидающе глядя в его сторону, о чем-то тихо переговаривались. Скорее всего, это были не какие-нибудь волонтеры из благотворительной миссии имени матери Терезы, а заурядная шайка мелких грабителей. Было совершенно очевидно, что припозднившиеся граждане Сомалийской Республики явно замышляли нечто, не вписывающееся не только в рамки исламской, но и любой другой морали. В слабом свете почти уже полной луны они тоже заметили позднего пешехода, и его появление их здорово озадачило. Таковым, с точки зрения могадишских гопников, мог быть или сумасшедший, или полный кретин, или… Или это мог быть человек, способный на очень и очень серьезные поступки. А поэтому — потенциально опасный.
Когда Лавров поравнялся с подозрительной компанией, один из сомалийцев неприязненным тоном что-то спросил у него на местном наречии. Не задерживаясь, но и не ускоряя шага, Андрей небрежно, но весьма твердо обронил:
— Нэгэ! Капито джали?
При этих словах компания ошарашенно замерла, молча таращась вслед странному типу, который на всемирно-традиционную просьбу «Эй ты, дай закурить!», ответил хоть и не прямо, зато вполне конкретно и исчерпывающе. Впрочем, Андрей тоже был несколько удивлен прямо-таки волшебным эффектом использованных им слов. «Нэгэ» он услышал в аэропорту Аддис-Абебы, когда то ли немец, то ли голландец отмахивался от излишне назойливого разносчика попкорна и «Пепси-колы». Как позже пояснил ему таксист «Вася», у эфиопов «нэгэ» означает «завтра». Случись, пристал торговец к приезжему белому, как банный (скажем, пальмовый) лист к известному месту, тот его запросто мог отшить, объявив «Нэгэ!». И, что интересно, утверждал «Вася», многие торговцы-эфиопы свято верили в то, что если белый сказал «нэгэ», то завтра он и в самом деле обязательно придет.