– Господин капитан, вы уже поднялись?
– Да, решил слегка освежиться после вчерашнего, – ответил ван Гульц, не погружаясь в подробности.
– Желаете немедленно поднять группу?
– Нет, сержант, пусть люди поспят еще пару часов. А вы сходите в сортир, он, кстати, только что освободился.
И капитан царственным жестом указал на старосту, который в подштанниках побрел от дощатой будки к дому.
– Очень вовремя, господин капитан, спасибо за наводку, – поблагодарил сержант и побежал к месту облегчения. А капитан, будучи натурой пытливой, стал вспомнить, что же они такое ели накануне вечером.
Он вспомнил прибытие в Робертово, вспомнил эту красотку, как ее… Ах да, жену старосты. Казалось бы простая крестьянка, а какие формы, как она двигалась разнося эти, как их… Разносолы!
– Тертый творог! – воскликнул он и даже теперь, при упоминании продукта почувствовал в животе постороннее брожение.
Их угостили творогом с перетертой свининой и чесноком. Это было волшебно! Но видимо свинину, в сваренном виде, долго держали в погребе, отсюда и отравление.
Как бы там ни было, с восходом солнца поднялись остальные, а вскоре подали завтрак – прямо в сад, возле колодца.
– Странное дело, ваше благородие, у нас такого прежде не бывало, – рассказывал староста доедая кашу. – Теперь мы остались без лесничего, а как такое возможно? Лесничий – хозяин леса, без него все деревья истребят, ягодники повыдергают и болота сольют. В этом деле досмотр нужен, а хозяина нету.
После завтрака направились в лесничество – отряд верхом, староста на телеге.
– А что же у вас на месте никого нет? – спросил капитан, когда они уже подъезжали.
– А кто там нужен, ваше благородие?
– Положено охрану какую-нибудь.
– Дык, чего там охранять? Оружие забрали и мундиры поснимали – они теперь в исподнем лежат, брать у них нечего.
В лесничестве было тихо. Только мелкие птички рылись в старом навозе и упорхнули, едва появились верховые.
– Вон тама они – в леднике, – сказал староста спрыгивая с телеги и направляясь к сараю, с подоткнутой палкой дверцей.
Пока шел к сараю, ван Гульц огляделся. Повсюду еще оставались следы недавней схватки – взрытая земля, множество следов и уже, почти смытые дождем потеки крови там, где лежали убитые.
Староста открыл сарай, зажег стоявшая на полке масляную лампу и подняв толстую, покрытую инеем крышку, осветил спускавшуюся в темноту лестницу.
– Ну что, ваше благородие, первым пойдете?
– Нет, ты давай, – отказался ван Гульц и староста начал спускаться, освещая себе дорогу.
– Штерн, оставь людей снаружи, – сказал капитан и пошел за старостой.