Он держал в руках камень, который был осыпан странными красными точками.
«Кровь!» – чуть не взвизгнула Алёна, но тотчас подавила глупый вопль.
Никакая и не кровь, а просто крошки красной краски. Именно этим камнем она ударила по голове мотоциклиста, который хотел ее убить.
Раздался шум, и по шоссе промчалась черная «Мазда». Алёна проводила ее глазами и невольно удивилась: «Мазда» та самая, которую она уже видела на дороге. Так… Такую же машину Алёна заметила, когда человек на мопеде начал сворачивать на просеку, где Алёна смотрела на косулю с косуленком. Он спугнул животных, а его спугнули «Мазда» и пикапчик почтальонши. Алёна просто забыла о том эпизоде, а между тем мотоциклист уже тогда пытался подобраться к ней! И если бы не две проехавшие машины, он напал бы на нее еще на просеке, и неизвестно, чем бы дело кончилось там, в глубине леса. Может быть, ее тоже нашли бы без всяких телесных повреждений, с остановившимся сердцем, и никто не обратил бы внимания на легкую царапину на руке, в том месте, где она оцарапалась о сухой куст. Сейчас-то на ее теле полным-полно «множественных механических повреждений», если выражаться шершавым языком милицейских протоколов. И все равно… Никто не заподозрил бы отравления ядом белой бургундской поганки…
Алёна резко встряхнулась, отгоняя ужасные мысли.
Кто же он, проклятый мопедист? Может быть, его кто-то видел, кроме нее? Его могли заметить человек на «Мазде» и почтальонша. Водитель «Мазды» уже уехал, номера Алёна не заметила, его вряд ли отыщешь, а вот почтальонша Клер… ее можно найти в Нуайере. Вдруг она видела человека на мопеде? Вдруг знает его, ведь она здесь всех знает. Или хоть разглядела толком…
Алёна стояла, глядя в землю, и думала, напряженно думала.
А человек, который хотел убить ее, пытался разобрать игру мыслей на ее лице и понимал, что теперь она станет осторожней, а ему, значит, будет куда труднее сделать то, что он хотел сделать.
Из дневника Селин Дюбоннез, конец августа, Мулян, Бургундия
Я позвонила ей сама. Разумеется, не на портабль – откуда мне знать номер ее мобильного? – а на домашний телефон Брюнов. Во время своего визита в их дом и дурацкой, хотя и весьма полезной болтовни с Марин я заметила, что старый– престарый телефон Маргарет Брюн так и стоит на каминной полке. А в старой-престарой телефонной книге у меня сохранился номер. Еще пятизначный – незапамятная древность! В Париже или, к примеру, Дижоне восьмизначные номера, а у нас в провинции телефонная связь такая же, какая была в шестидесятых годах. Теперь по домашним номерам даже в Муляне мало кто звонит – все обзавелись портаблями, или, как их называют на американский манер, мобильными телефонами. Они гораздо дешевле, чем оплачивать домашний номер. Я тоже предпочитаю позвонить на почту или врачу через портабль, вот только когда нужно поговорить с Багарёром и я знаю наверняка, что он дома, я снимаю черную эбонитовую трубку и своим корявым, уже далеко, о, далеко не таким гибким, как прежде, пальцем накручиваю номер. Не кнопочки нажимаю, а с силой кручу старый диск, иногда ломая ногти и страшно злясь при этом.