Я молчала. В течение целой минуты. Мой мозг бодрствовал и болтал со мной.
— Думаю, что теперь я немного лучше понимаю, почему мы в итоге поженились.
— Понимаешь? — он повернул голову, чтобы посмотреть в мое лицо.
— Да, — меня никогда так раньше не целовали. — Понимаю.
— Иди сюда, — сильная рука обхватила меня за талию, перетаскивая меня на середину кровати.
— Дэвид, — я потянулась к нему с робкой улыбкой. Я была более чем готова к большему количеству поцелуев. К большему от него.
— Ложись на бок, — сказал он, его руки передвигали меня, пока он не разместился позади. Одна рука скользнула под шею, а другая — поверх талии, притягивая меня ближе к нему. Его бедра идеально подходили к моей заднице.
— Что мы делаем? — спросила я, сбитая с толку.
— Ложимся в позицию «ложки». Мы той ночью недолго так полежали. Пока ты не почувствовала себя плохо.
— Мы лежали в позе «ложки»?
— Ага, — сказал он. — Стадия вторая в процессе восстановления твоей памяти, поза «ложки». А теперь спи.
— Я только час назад проснулась.
Он уткнулся лицом в мои волосы и даже забросил на меня ногу, прижав к кровати.
— Не везет. Я устал и хочу позу «ложки». С тобой. И, насколько я помню, ты должна мне. Так что мы лежим в этой позиции.
— Ладно.
Его дыхание согревало мою шею, посылая мурашки по моей спине.
— Расслабься. Ты так напряжена, — его руки сжались вокруг меня.
Через мгновение я подняла его левую руку, пробежала кончиками пальцев по его мозолям. Используя его как игрушку для снятия стресса. Кончики его пальцев были твердыми. Внизу большого пальца также была неровность, и еще одна небольшая в нижней части его пальцев там, где они соединяются с ладонью. Он явно проводил много времени с гитарой в руках. На обратной стороне его пальцев было выбито слово FREE (англ. свободная – прим.пер.). На его правой руке слово LIVE (англ. жизнь – прим.пер.). Я не могла не задаться вопросом, что если брак посягнет на его свободу. Волны в японском стиле и извивающийся дракон покрывали его руку, цвета и детали впечатляли.
— Расскажи мне о своей специализации, — сказал он. — Ты занимаешься архитектурой, верно?
— Да, — ответила я, немного удивленная. Очевидно, я рассказала ему об этом в Вегасе. — Как мой отец.
Он сцепил свои пальцы с моими, положив конец моему беспокойству.
— Ты всегда хотел играть на гитаре? — спросила я, стараясь не сильно отвлекаться на то, как он обернут вокруг меня.
— Да. Музыка — это единственное, что когда-либо имело для меня значение. Не могу представить, чтобы заниматься чем-то еще.
— Да, — это должно быть хорошо, быть чем-то настолько увлеченным. Мне нравилась идея стать архитектором. Большинство из моих детских игр включали строительные блоки или рисование. Но я точно не испытывала необходимости заниматься этим. — У меня практически нет музыкального слуха.