– Собирайся! Тебя ждут! – повелительным тоном сказал один из них.
– Сейчас, подождите минутку, я приму душ, побреюсь, причешусь, приведу себя в порядок – вы пока покурите в коридо..
Я не успел договорить – ударом древка топорика под еще так до конца и незажившее ребро меня заставили замолчать.
– Вставай, скотина, шевелись!
– Ну-ну! Ладно, сразу бы так и сказали, что спешите.
Меня вывели в коридор, и повели вдоль подземелья к винтовой лестнице наверх. Вдоль всего коридора тянулись такие же дубовые крепкие двери, как и моя. За каждой из них, наверняка, сидел какой-нибудь бедолага типа меня, со страхом дожидающийся очередного прихода палача.
Стражники вели меня быстро. Поднимаясь по лестнице, я, несколько раз споткнувшись, упал – силы пока ко мне не вернулись. Да и не могли они вернуться с краюхи хлеба в день. При каждом моем падении на меня обрушивались глухие удары древками, заставляя быстрее подняться на ноги.
Меня вели по длинным путаным коридорам княжеского дворца. Затем лестницы повели вниз. Меня завели в какое-то помещение, где толпилось много стражников в синих кафтанах. Пройдя помещение насквозь, мы вышли в другую дверь, за которой была лестница, ведущая вверх. Я сначала удивился безграмотности древних архитекторов, которые так безграмотно строили ходы – то вниз, то вверх. Однако потом сообразил, что лестница вверх была гораздо длиннее, той, что была вниз. После нескольких переходов меня повели вверх уже по винтовой лестнице. Я понял, что меня ведут наверх какой-то башни.
Передо мной распахнулась небольшая деревянная дверца. Меня впихнули в достаточно просторную светлую горницу, обвешенную по стенам флагами и различными непонятными мне предметами, напоминавшими кривые кувшины и деревянные трубки. Из больших окон открывалась красивая панорама на город и на крыши соседних домов. В центре горницы стоял большой массивный деревянный стол, заваленный различными книгами и манускриптами. Между бумаг и двух чернильниц – я не верил своим глазам – валялась моя нормальная одежда и мои вещи! Руки автоматически потянулись к спокойно валявшейся на краю стола мухобойке, однако я вдруг понял, что спешить пока рано.
За столом сидел маленький, худого телосложения старикашка, сверлящий меня пристальным взглядом. Одет он был в черную рясу, напоминавшую рясу церковного служителя, однако на черном материале изобиловали богатые золотые нашивки с вкраплениями узоров, сделанных синими нитками. Взгляд выдавал в нем хитрого человека. Я решил, что он является каким-нибудь главным писарем, судя по множеству бумаг и чернильницам на столе.